Я не мог понять, блефовал ли он. Судя по голосу, это было совсем не похоже. Но это не имело значения: он победил.
Его отпустили, и обыски не проводились. Вероятно, он сразу же вернулся домой и сам нашел подброшенные улики. Работа была полностью провалена, но никто из нас не возражал. Этим парнем можно было восхищаться. В нем не было ни намека на предательство. И, несмотря на всю информацию, которую мы получали от источников, которые действительно спасали жизни, у меня все равно оставался неприятный осадок. На чьей бы стороне вы ни были, предателей никто не любит.
Через несколько дней позвонил Хиллибилли. Он собирался в срочную командировку с RWW (Крылом). Не было даже времени собраться. Он не знал, как долго пробудет вне связи. «Присмотри за Большеносым, ладно? Похоже, его снова сливают. Си-Оу не дает ему вернуться в Седьмой Отряд».
77
У нас была информация, что в дом в Богсайде собирались доставить что-то из оружия. Двое игроков должны были забрать его, чтобы обстрелять британских солдат.
Уже почти темнело. Ино сидел в «Астре» в самой высокой точке Креггана. Таунхаузы из коричневого кирпича были мрачными и гнетущими. Разбитые уличные фонари и брошенные машины усиливали впечатление. Ни единой травинки, лишь пятна рыхлой грязи. Небо было затянуто валящим из труб угольным дымом. После того, как проторчишь здесь ночь, вся одежда пропахнет им.
Оружие было «помечено», и он ждал звукового сигнала. Я держался метрах в четырехстах — вне досягаемости сигнала, но достаточно близко, чтобы вступить в дело.
Лил дождь. Местные пригибали головы, защищаясь от ветра. Район находился на возвышенности и постоянно продувался сильными ветрами.
Я сидел, скорчившись в своей «Фиесте». Ноги были словно глыбы льда. Руки засунуты под бедра. Голова тоже мерзла, но, по крайней мере, патлы в стиле Кевина Кигана согревали шею.
Пальцы правой руки обхватывали пистолет. Районы Крегган и Богсайд веками были оплотом католиков. Богсайд когда-то представлял собой именно это — болото. Католики разбили там лагерь во время осады Дерри в 1689 году, а затем перебрались сюда, в Крегган, чтобы выбраться из этого дерьма.
Три недели назад солдат, укрывшийся на углу улицы, всего в десяти метрах от того места, где находился я, получил пулю в голову. Уличные художники тут же приехали и намалевали во весь угол снайпера PIRA, стреляющего с колена. Бритиша, приходите сюда, если осмелитесь — но не ждите, что вернетесь обратно.
«Готовность, готовность. Они движутся».
В наушнике Ино раздались гудки.
Было еще не время вскакивать и начинать движение, но я должен был убедиться, что никто не смотрит и не проходит мимо, прежде чем я заведу двигатель и поеду.
Ино последовал за сигналом вниз по склону к Богсайду, всего в ста метрах от старой городской стены. Я прикрывал его, когда вскоре он оказался за синим «Эскортом», двое спереди. Проверка номера — чисто.
Они въехали на Кейбл-стрит, на окраину района.
Ино остановился. Он выполнил свою часть работы. Богсайд был закрыт для машин; вероятно, это было самое близкое, куда они могли доехать, чтобы высадиться.
«Стой, стой, стой. Сразу за офисом Шинн Фейн, слева. Пассажирская дверь открыта, фары еще горят».
Я уже парковал свою «Фиесту» и закидывал пистолет для использования в машине под водительское сиденье, когда «Эскорт» свернул на Кейбл-стрит. С другого конца улица была перекрыта, чтобы защитить офис Шинн Фейн от обстрела из проезжающей машины. Держась максимально естественно, я запер машину и пошел в сторону Кейбл-стрит.
«Дельта Фокстрот».
Я видел «Астру» Ино, стоящую передо мной, рядом с огромными настенными рисунками, посвященными смерти участника голодовки Бобби Сэндса в 1981 году, вкупе с бойцами за свободу, с поднятыми кулаками, сжимающими М-16. Вероятно, их рисовали те же ребята, что недавно потрудились в Креггане.
Ино держал «Эскорт» на виду, поэтому я мог слышать его комментарий о том, что происходило за углом.
«Из багажника забирают большой баул. Двигатель включен, водитель наготове. Вынимают сумку, так… так. Закрывают багажник… закрывают багажник. Браво Один фокстрот в направлении жилого комплекса. Черная кожа и джинсы. Он начеку».
Я свернул и увидел, как человек с сумкой проверился, прежде чем исчезнуть в лабиринте квартала постройки 60-х.
«Дельта ведет Браво Один. Временно не виден».
«Эскорт» выехал с Кейбл-стрит, и Ино сообщил об этом дежурному. Машина теперь была не важна. Имел значение только баул.
Архитектор Богсайда, если таковой был, должно быть, был поклонником фильмов ужасов, либо сидел на ЛСД. Это был лабиринт двух- и трехэтажных доходных домов, пересеченный темными переулками. Некоторые из них вели к другим, а какие-то просто заканчивались тупиками.
Я продолжал твердить себе, что я тут вполне на месте. Всегда должна иметься причина быть там, где находишься. Если не чувствовать этого эмоционально, это не будет проявляться и физически.
Я целиком и полностью вжился здесь. Я был местным. Я не брился до вечера пятницы. На мне были паленые джинсы с рынка и дешевые кроссовки.
Темнело. Несколько еще работающих уличных фонарей мигали. Дети кричали и визжали, гоняясь за футбольным мячом по лужам. Паршивые собаки прятались в подворотнях. Я прошел мимо магазинчика на углу: старого грузового контейнера с дверью, запертой на тяжелый висячий замок.
Дети перестали играть в футбол и уставились на меня. Детишкам в возрасте пяти-шести лет платили за наблюдение.
Я иду к приятелю, поэтому я здесь.
Они не знали, кто я. Они не будут гадать, спецназовец я или оперативник Det. Они будут думать: кто, нахрен, это такой? Он приперся из Шантелло или Креггана? Или из одного из протестантских районов на том берегу реки — он что, пришел кого-то застрелить? Они выглядели такими же нервными, как и я.
Я блефовал, уставившись на них в ответ.
Хрен ли вы, чтоб вас, пялитесь?
Я держал руки в карманах парки. Большой палец лежал на кнопке рации.
«Браво Один, все еще вне поля зрения, проверка».
Это не было проблемой. Я тоже слышал сигнал, когда был в зоне действия. Мне нужно было найти оружие, а не игрока.
Я не знал, который час. Я не носил часы, на случай, если