Целует меня. Глубоко, жадно, собственнически. Как в первый раз в том древнем храме. Как в сегодня, ранним утром, перед рассветом. Каждый поцелуй с ними — как первый и последний одновременно…
Таю в их руках. В их любви. В этой безумной, невозможной, всепоглощающей любви, которая должна была уничтожить меня, но вместо этого дала мне крылья.
— Я люблю вас, — шепчу, когда Риан отстраняется, оставляя меня задыхающейся. — Обоих. Безумно, до потери пульса. И наших малышей... Уже люблю так сильно, что сердце готово разорваться…
— Мы знаем, — Риус прижимается щекой к моей щеке. — Чувствуем это каждый день, каждую секунду.
Солнце медленно тонет за горизонтом, окрашивая небо в пурпур, золото и алый. Первые звезды робко проступают на бархате неба. Где-то там, в бесконечной дали — Земля. Мой бывший дом. Но теперь запретный.
И больше не мой.
Мой дом здесь. С ними. С нашими детьми.
Хватаю планшет, снова впиваюсь взглядом в экран. Один из малышей пошевелился, приоткрыл глазки — крошечные золотистые щелочки. Сердце пропускает удар, замирает, а потом срывается в бешеный галоп.
— Смотрите! — тыкаю пальцем в экран, не в силах сдержать восторг. — Он проснулся! Он приоткрыл глазки!
Оба принца наклоняются, всматриваются в экран. На их прекрасных лицах расцветает такая нежность, такое благоговение, что слезы снова наворачиваются на глаза.
— Наши наследники, — шепчет Риан с трепетом в голосе.
— Наше будущее, — вторит Риус, и его хвост обвивает мою талию.
В инкубаторах растут не просто дети. Там — живое доказательство того, что любовь сильнее предрассудков, сильнее видовых различий, сильнее страха и ненависти.
Два маленьких мира.
— А имена? — спрашиваю внезапно, озаренная мыслью. — Мы так и не выбрали имена. Они же не могут вечно быть "малышами"!
— Успеем, — Риус целует меня в макушку, вдыхая запах волос. — У нас есть время.
Время. Да, теперь у нас есть время. Целая жизнь впереди. Может, две. Может, вечность — медицина Ашшарийцев творит настоящие чудеса.
Откидываюсь на грудь Риуса, чувствуя биение его сердца. Риан берет мою руку, переплетает наши пальцы — его длинные, украшенные кольцами, и мои, маленькие, человеческие. Планшет покоится на коленях экраном вверх. Малыши снова погрузились в сон.
Звезды загораются одна за другой, превращая небо в россыпь бриллиантов на черном бархате. Ночные птицы Астемиана начинают свои странные, прекрасные песни — похожие на звон хрусталя и перезвон колокольчиков. Воздух пахнет солью океана и цветами джассара — местного чуда с ароматом, напоминающим орхидею, но по запаху слаще, глубже, и богаче.
Я счастлива.
Просто, абсолютно, до головокружения счастлива. Счастье переполняет меня, льется через край, окрашивает мир в золотые тона.
И это не финал.
Это начало.
Начало новой главы. Новой вселенной возможностей.
Нашей вселенной.
Где любовь побеждает все — страх, смерть, расстояние между звездами.
Где человек и наагар могут быть одним целым.
Где наши дети будут расти свободными и любимыми.
Бонус!
Бонус!
Год спустя
Солнце Астемиана светит медовыми лучами на изумрудную траву дворцового сада. Воздух густой от запаха цветущих джассаров — сладкий, пьянящий, с нотками ванили и земной орхидеи. Я сижу на мягком пледе, расшитом золотыми нитями, и не могу оторвать взгляд от чуда перед собой.
Мои мальчики.
Эриэль — старший на целых три минуты — сосредоточенно управляет крошечным космолетом. Его изумрудные чешуйки сверкают на солнце, как россыпь драгоценных камней. Маленький язычок высунут от усердия, золотистые глаза — точная копия глаз Риана — прищурены. Космолет делает мертвую петлю, и малыш визжит от восторга, хлопая в ладоши.
— Мама, мама, смотри! Я как папа Риус! — кричит он, и мое сердце тает.
— Молодец, солнышко! — откликаюсь, и он сияет ярче любой звезды.
Орион — мой тихоня — предпочитает возиться в траве, изучая местных жуков. Они с опаской ползают по его маленьким ладошкам, а он хихикает, когда их лапки щекочут кожу. Его чешуя темнее, с тем особым темно-зеленоватым отливом, что у Риуса. Вдумчивый, серьезный не по годам малыш.
— Мама, — зовет он своим мелодичным голоском. — Смотри, у него восемь ног! Как у паука с Земли!
Мое сердце сжимается. Они знают о Земле только из моих рассказов, из голограмм и старых записей. Моя родная планета стала для них сказкой на ночь.
— А мой космолет быстрее! — звонкий девчачий голос прорезает воздух.
Лилиана — дочь Майи — проносится мимо на своем серебристом космолете, длинные светлые волосы развеваются на ветру. Ей три года, и она уже маленькая принцесса — властная, уверенная, и очень нежная, точная копия матери.
— Не-а! Мой! — Эриэль тут же включается в гонку, направляя свой космолет вслед за ней.
— Дети, осторожнее! — Майя устраивается рядом со мной на пледе, изящно подобрав юбку. — Не выше трех метров!
Она расцвела за эти годы еще больше. Материнство смягчило ее характер еще больше, добавило теплоты в карие глаза. Хотя стальной стержень никуда не делся — просто теперь нет нужды быть сильной.
Как и у меня, впрочем.
Многие говорят, что мы с ней безумно сильные женщины.
Хоть и я готова поспорить. Может, морально да… Но вот физически, совсем нет.
Ее сын Леон — копия Кассиана — серьезно строит что-то из магнитных блоков. Пятилетний архитектор с золотистыми кудрями и задумчивым взглядом. Периодически он поднимает голову, следит, чтобы сестра не улетела слишком далеко, и возвращается к своему строительству.
— Твои растут как сумасшедшие, — замечает Майя, наблюдая, как Орион осторожно сажает жука на листок. — Еще год назад они были совсем малышами. А сейчас уже вовсю активничают.
— Наагарская генетика, — пожимаю плечами, но не могу скрыть гордости. — Риус говорит, что к трем годам они полностью овладеют трансформацией. Представляешь? Мои малыши будут превращаться как их папы! Тогда же они начнут лично обучать их ментальным навыкам.
Мысль одновременно восхищает и пугает. Уже сейчас у них почти сформированны хвостики, которыми они способны уже поднимать Лиона, с которым они часто бесятся.
— А мои уже вовсю пользуются своими возможностями, — Майя усмехается. — Вчера Лилиана подняла в воздух весь сервиз, когда я не дала ей третий кусок торта. Пришлось ловить чашки по всей столовой.
Дети, рожденные в наших союзах не могли бы быть простыми. У Лили развивается дар быстро, Лион же пока не показал своих, и Дариан говорил, что у него значит будет более мощный дар. Мы все учились с этим справляться. Потому что наши дети уникальны и других таких пока нет.
Смеемся. Легко, искренне. Кто бы мог подумать, что мы станем подругами? Наверное, мы просто нашли друг друга в этом невозможном мире. Теперь мы две землянки, затерянные среди звезд, растящие невозможных детей от невозможной любви.
— Кстати, — Майя понижает голос, бросая взгляд на детей, убедившись, что они увлечены игрой. — Слышала новости из государства Доминиан?
— Что там опять? — настораживаюсь.