Платье вспомнить Кенди не смогла, а вспомнила то, что мистер Мандевиль не особенно ее заинтересовал: она искала мужа, и для этой роли он был слишком молод и слишком увлечен предстоящей карьерой, но понравился, и она от души желала ему удачи.
— У вас хорошая память. А вы были просто очаровательны в своей юности и увлеченности, и я жалела, что вам надо было назавтра уезжать.
— Очарователен? Должно быть, просто потому, что очень молод. Много времени прошло с тех пор.
— Да, вы правы, — согласилась Кенди, глядя в сторону, затем добавила: — Насколько я поняла, вы унаследовали титул от деда. Неужели лорд не страшится запятнать себя танцем с такой скандально известной дамой, как я?
— Не думаю, что моя репутация лучше. — И он вдруг рассмеялся. — Что ж, видно, это судьба: давайте запятнаем друг друга?
Много лет назад Кенди нравился беззаботный мичман, но этот лорд, преследуемый своими демонами, пожалуй, просто очаровал ее. Напряжение куда-то исчезло, но все же она не могла не спросить:
— Вы знаете, в чем меня обвиняют?
Он пожал плечами:
— Когда вы вошли, по залу поползли шепотки, но не могу сказать что-то определенное.
Ее порадовало, что он не пересказывает сплетни, хотя наверняка их слышал.
— Знаете, каково это — когда тебя обвиняют в том, чего ты не делал, а ты не можешь выступить в свою защиту?
— Так сложилось, что знаю, — задумчиво ответил Лукас. — Наши с вами обстоятельства не одинаковы, но сходство определенно есть.
Но, что могло сделать отверженным Лукаса Мандевиля? Он что, шулер? Нет, на это он не способен. Струсил в бою? Кенди допускала, что молодой неопытный воин на поле боя может поддаться страху, но все же трудно себе представить, чтобы такое случилось с Лукасом.
Впрочем, она почти не знала его в прошлом и уж тем более не знает сейчас, а значит, гадать нет смысла — лучше расслабиться и наслаждаться танцем в объятиях незнакомца, проявившего к ней участие.
Затихли последние аккорды, и Лукас с церемонным поклоном сделал шаг назад:
— Ну как, мы дали тему для новых сплетен? Потанцуем еще?
Она вздохнула. Гнев и желание отстоять себя испарились, оставив лишь пустоту.
— Достаточно. Здесь, правда, никому не нужна.
— О справедливости вообще не приходится говорить. Не только здесь, но и вообще в мире, — заметил невесело Лукас. — Если вы готовы уйти, могу проводить вас до дома.
— Хотите узнать, насколько я бесстыдна? — прищурилась Кенди.
— Ни в коем случае! Как-то кузен назвал меня странствующим рыцарем и добавил, что это навсегда. Сейчас вы, быть может, слишком злы на весь мир, чтобы стремиться заводить друзей, и все же, как мне кажется, вам не помешает союзник или хотя бы непредубежденный слушатель.
Кенди задумалась над его словами. Союзник и вправду был бы очень кстати, но пока непонятно, может ли она ему доверять, а вот непредубежденный слушатель… да, ей отчаянно хочется поведать кому-нибудь, кто готов выслушать, свою историю.
— Вы правы, хотя пока не готова решить, подходите ли вы на эту роль. Я остановилась здесь, неподалеку. В сопровождении не нуждаюсь, но буду рада, если вы составите мне компанию, если желаете, конечно.
— Именно этого я и желаю и стремлюсь доказать, что все еще джентльмен, а одинокой женщине ходить по ночным улицам опасно.
Опять зазвучал вальс, и пары начали выходить на середину зала, осторожно огибая Кенди и Лукаса. Он взял ее под руку и повел к выходу, где хозяйка прощалась с другими уходившими гостями.
Увидев их, леди Клентон поджала губы, потом процедила:
— Леди Деншир? Что-то я не увидела вас в списке гостей.
— Леди Клентон, прошу прощения за то, что принесла с собой душок скандала.
Хозяйка нервно усмехнулась:
— Возможно, мне следует вас поблагодарить — легкий сквознячок скандала идет только на пользу подобным мероприятиям.
Она бесцеремонно отвернулась и заговорила с другим гостем.
Фокстон вывел Кенди в вестибюль, где проворный лакей подал ей черную накидку, а ее спутнику — шляпу. Одевшись, она вновь приняла руку Фокстона, и они вместе вышли за ворота.
— Где вы живете? Вы сказали, где-то неподалеку.
— В Торсей-хаусе. Это возле церкви Сент-Джеймса, в трех кварталах отсюда, — ответила Кенди, удивляясь тому, как легко и свободно чувствует себя рядом с этим, в сущности, чужим мужчиной. Это из-за старого знакомства или потому, что он не осуждает ее, не насмехается, не презирает? Возможно, дело и в том и в другом.
Фокстон шагал с ней рядом как настоящий офицер — с военной выправкой, гордо, внимательно глядя по сторонам. Ясно было, что голыми руками его не возьмешь. Кенди не боялась ходить по ночам в этой части Лондона, но сейчас крепкий спутник не помешает.
— Торсей… — повторил он задумчиво. — Это, кажется, группа шотландских островов между Оркнейскими и Шетландскими?
— Да, все три архипелага скорее скандинавские, чем кельтские, но сейчас относятся к Шотландии. Торсей-хаус принадлежит лэрду этих островов, и он разрешает там останавливаться своим землякам, приезжающим в Лондон. Моя бабушка родом с Торсейских островов: кузина тогдашнего лэрда, и я приезжала туда на лето, так что тоже считаюсь тамошней уроженкой. Когда осталась без крыши над головой, в Торсей-хаусе меня приняли, не задавая вопросов, за что я очень им благодарна.
— Муж выгнал вас из дому? — тихо спросил Фокстон.
— Да, — твердым голосом ответила она.
Тот день — худший день ее жизни — в памяти превратился в какой-то бушующий пожар, детали которого стерлись из памяти. Ясно помнилось лишь потрясение, ярость и боль утраты.
По дороге оба молчали. Около дверей Торсей-хауса Кенди остановилась и полезла в ридикюль за ключами, потом хотела было вежливо поблагодарить Фокстона за то, что проводил, и распрощаться, но он взглянул ей в глаза и заговорил негромко и серьезно:
— Кенди Дуглас, ваша жизнь сейчас в руинах. Гнев и горе в таком положении неизбежны и, быть может, необходимы, но рано или поздно вам придется переступить через гнев и жить дальше. Подумайте как — что для вас сейчас важнее всего и каковы могут быть первые шаги к достижению этой цели?
Эти слова, словно сверкающий клинок, прорезали смуту и рассеяли туман, царивший в ее душе. Кенди глубоко вздохнула и задумалась. Он прав: хватит оплакивать себя и злиться попусту, пора двигаться дальше.
— Пожалуй, это самый полезный совет из всех, что я слышала. Вы обмолвились, что ваша репутация тоже разрушена. Скажите, эту мудрость вы обрели, успешно справляясь с собственными проблемами?
— Да нет, — усмехнулся Лукас, — скорее потому, что с ними-то