Интересно, сообщил ли он им, кто их гостья? Лукас уверял, что его родных ничуть это не смутит, но Кенди понимала: мужчины в таких вопросах часто бывают недогадливы. Впрочем, к Лукасу это не относится: он на удивление прозорлив.
Они въехали в открытые ворота, Кенди увидела по сторонам подъездной аллеи цветущие нарциссы.
— Весна в деревне прекрасна! У твоих родных очень симпатичное поместье, и, вижу, за ним прекрасно ухаживают.
— Выйдя в отставку и вернувшись из Индии, дядя Уильям решил, что теперь станет настоящим английским сельским сквайром. А все, за что бы не брался, он делает с душой!
Дорога свернула к впечатляющих размеров особняку. Строение представляло собой настоящее лоскутное одеяло из множества стилей и эпох.
— Кажется, я вижу признаки четырех или пяти столетий! — в восторге воскликнула Кенди. — И наверняка еще многое упускаю!
Лукас рассмеялся:
— Еще пара веков маячит на заднем плане. Древнейшая часть дома — вон та укрепленная башня с левой стороны. Это осталось от крепости, когда-то здесь стоявшей. А дальше, поколение за поколением, хозяева пристраивали к этой башне все, что им требовалось, не заботясь соблюдением какого-то единого стиля. Это ведь жилой дом, а не объект для демонстрации публике, и прежде всего в нем должно быть удобно.
Неудивительно, что Кенди здесь сразу понравилось! Простое человеческое жилье, несовершенное, но согретое теплом очага и детским смехом, она определенно предпочитала безупречным, но холодным дворцам, привлекавшим лишь путешественников и ценителей искусства. Пока карета замедляла ход, Кенди пригладила волосы и заправила в прическу выбившуюся прядь, чтобы выглядеть как можно респектабельнее.
Лукас вышел из кареты первым и протянул ей руку:
— Все будет хорошо! Вот увидишь.
— Надеюсь. — Она неуверенно улыбнулась и добавила: — Ну а если нет, придется спать на соломе рядом с Магдалиной.
— Я бы и сам не отказался переночевать на конюшне — в память о старых временах, — с самым серьезным видом пошутил Лукас.
Она взяла его под руку, расправила плечи, и вместе они поднялись по ступеням. Навстречу им отворилась дверь и вышел дворецкий, одетый по всем правилам, но с тюрбаном на голове — должно быть, из Индии. Поклонившись гостям, на безупречном английском он проговорил:
— Добро пожаловать, лорд Фокстон и мисс Дуглас!
Очевидно было, что их здесь уже ждали. И в самом деле, пока дворецкий принимал у них верхнюю одежду и головные уборы, в просторный холл вышла седовласая пара.
— Лукас! — воскликнула миниатюрная дама и крепко его обняла. — Долго же ты у нас не появлялся!
— Не так уж долго, тетушка Анна, — возразил тот. — И месяца не прошло!
— Ну, здравствуй, племянник! Рад тебя видеть! — сказал, с улыбкой протягивая руку, высокий стройный джентльмен с темным загаром, какой достигается годами, проведенными под солнцем тропиков.
После крепкого рукопожатия Лукас повернулся к спутнице.
— Позвольте представить вам мою добрую приятельницу Кенди Дуглас. Мы путешествуем под видом родственников. Кенди, познакомься с моими двоюродными дедушкой и бабушкой, сэром Уильямом и леди Анной Мандевиль. — Он тепло улыбнулся. — Эти самые тетя Анна и дядя Уильям присылали мне из Индии чудесные письма и подарки, а когда я переехал к Дювалям, еще и для Симона.
Леди Анна рассмеялась:
— Я считаю, что со всеми детьми нужно обращаться одинаково. Это не значит, что они перестанут ссориться, но по крайней мере станет меньше поводов для этого.
Сэр Уильям, должно быть, получил рыцарское звание за свои заслуги в Индии: в нем ощущалась природная властность. Немало робея перед ним, Кенди все-таки решилась заговорить:
— Лукас меня уверил, что вам не доставит неудобств, если он привезет с собой незнакомку, но, если это не так, я могу остановиться в гостинице.
— Что за глупости? Для друзей Лукаса наш дом всегда открыт! — Леди Мандевиль приветливо улыбалась, однако не спускала с Кенди острого, проницательного взгляда, словно пыталась понять, что за отношения связывают с ней Лукаса, а возможно, ее заинтересовало и то, что она носит траур. — Я покажу приготовленную для вас комнату, там вы сможете освежиться, а потом мы попьем чаю.
Чай, пирожные и допрос с пристрастием? Что ж, сказала себе Кенди, этого следовало ожидать.
— Благодарю вас, это будет очень кстати.
Леди Мандевиль провела Кенди на второй этаж и распахнула дверь в просторную, изящно обставленную спальню: кровать с пологом, стол, диван, гардероб… все в нежных неброских цветах — зеленом, розовом, кремовом.
Кенди с улыбкой подошла к окну:
— Какое чудо, и что за прекрасный вид!
Слева от окна высилась древняя башня, камни которой, освещенные предзакатным солнцем, отливали бронзой. Внизу, под окном, раскинулся сад, уже пробуждающийся от зимнего сна, а вдалеке тянулась цепочка холмов, испещренных вспаханными полями и пастбищами.
— Какой у вас чудесный дом! Столько разных эпох! Скажите, Камден-Кейп — старое владение вашей семьи или вы с сэром Уильямом приобрели его, вернувшись из Индии?
— Это старое семейное владение, но принадлежит оно не нам, а Лукасу.
Удивленная, Кенди повернулась к пожилой даме:
— Я этого не знала. Он говорил о Камден-Кейпе как о вашем поместье.
Леди Анна улыбнулась:
— Он очень заботится о наших чувствах. Вы ведь знаете, что Лукаса многие годы считали погибшим, поэтому титул и поместье перешли к Уильяму. Он вырос здесь и был счастлив сюда вернуться. Потом Лукас чудесным образом восстал из мертвых, и все переменилось.
— Трудно было от всего отказаться? — с любопытством спросила Кенди.
— Ничуть. Конечно, адвокаты сделали себе на этом целое состояние, но на практике по большому счету ничего не изменилось. Лукас сказал, что мы можем по-прежнему пользоваться и Камден-Кейпом, и его лондонским домом как своей собственностью. Разумеется, мы ждем его в любое время как дорогого гостя и здесь и там.
— Как хорошо, что все так легко уладилось!
Леди Мандевиль рассмеялась.
— Это было совсем не сложно! Детей, которые могли бы претендовать на титул и поместье, у нас нет, а Лукаса мы оба любим как сына, и день, когда узнали, что он жив и возвращается домой, стал счастливейшим в нашей жизни. — Взгляд ее стал задумчивым. — Разумеется, все переменится, когда Лукас женится, но мы не намерены затруднять ему жизнь.
Расслышав в этих словах и то, о чем леди Мандевиль предпочла бы умолчать, Кенди сказала:
— По поводу меня вам беспокоиться не стоит: я разведена, репутация моя погублена, и еще раз выходить замуж мне запрещено законом. Надеюсь, я сумею добиться, чтобы мне вернули сына, но восстановить доброе имя вряд ли удастся. Мы с Лукасом друзья, а не возлюбленные.
Пожилая дама пристально взглянула на нее: