– Нет! – вскрикиваю я, но он успевает влить мне в горло горькую жидкость, резко пахнущую полынью.
Извиваюсь, но всё же умудряюсь выплюнуть её в лицо мучителю.
– Прекращай! Проклятье. Тебя стоило очистить с самого начала, пока не пришла в себя, – он смазывает с лица капли и хватает меня за волосы.
Снова извиваюсь. Сжимаю губы так, чтобы он не смог напоить меня этой дрянью. Кручу головой, не обращая внимания на боль. Пусть хоть скальп с меня снимает!
– Ах ты, – Майло снова запрыгивает на стол, практически садясь мне на грудь. Дышать становится сложно, бороться – того хуже, но ему удобнее. Умудрившись зафиксировать мою голову, он зажимает нос и просто ждёт с кружкой наготове.
По щекам струятся слёзы. Мы оба знаем, что я проиграю. Что у меня изначально не было шансов. Секунды утекают. Я думаю о том, что часть яда вместе со слюной уже отравляет моё тело. Как… это скажется на ребёнке? Лёгкие начинает жечь. Я не знаю, сколько прошло. Как-то непростительно мало, даже обидно. Сердце стучит, разгоняя кровь, и оттого вдохнуть хочется лишь сильнее. Майло хладнокровен. На его лице и мускул не дрогнет.
Неожиданно моё тело против воли вдыхает ртом. Не представляю, как так вышло! Сработал какой-то инстинкт или типа того, но вместе с воздухом в горло немедленно отправляется не меньше половины кружки горькой жижи, и я начинаю кашлять.
– Вот так, – удовлетворённо улыбается он, погладив меня по голове будто собаку. – Этого должно хватить. Скоро начнётся твоя новая жизнь.
Кашель путается с плачем. Мне кажется, я сейчас задохнусь и без его усилий. Мой малыш… как же так? Как я его не уберегла? Что я за эгоистичная дура? Как всё докатилось до этого?
– Не плачь, Мия, – этот псих ещё успокоить меня пытается! – скоро ты очистишься. Я спас тебя от чудовища.
– Чудовище – это ты, – всхлипываю я.
Ответить Майло не успевает. дверь в комнату беззвучно открывается, а в следующую секунду его сносит со стола огромная чёрная тень, но мне уже всё равно кто это.
– Анрэй… – зову тихо, сама не знаю, почему.
Накрывает слабостью, и я проваливаюсь в черноту.
Глава 18 – А что с ребёнком?
Прихожу в себя в знакомой светлой комнате. Чистые, пахнущие порошком простыни, расшитые серебристым узором наволочки, мягкое одеяло. Я дома? Глаза начинает щипать, и я зажмуриваюсь. Вспоминаю Майло, моё похищение, яд… Боже, что с ребёнком?!
Кладу ладонь на живот. Жаль, не понять, всё ли хорошо. Мне промыли желудок? Может Майло ошибся в дозировке? Как теперь быть? И… по всей видимости, меня вернули Анрэю, но под каким предлогом? Скандал разразился? Что вообще случилось? Я всё ещё замужем за Рэем или… нет? Может, Майло всё же сумел захватить власть?
С трудом сажусь в постели. Чувствую себя так, будто я накануне переполола гектаров двадцать, болят даже волосы. Как-то заторможенно возвращаются реакции, чувства, ощущения. Я замечаю, что в комнате сильно пахнет лекарствами, но кроме этого – вазу, в которой стоит ветка роз из сада.
Почему-то при взгляде на неё в глазах дрожат слёзы. Это Анрэй, сердцем чувствую. Видимо, он каким-то чудом успел найти меня. Теперь всё будет хорошо, так ведь?
Слабость жуткая. В комнате никого, не спросить, чем кончилось дело и насколько у нас всё плохо. Выпиваю оставленный на прикроватной тумбочке стакан воды, поднимаюсь и дохожу до кресла, на котором лежит свёрнутый халат. Ноги едва слушаются. Кажется, что у меня температура, если резко повернуться, наверняка эпично распластаюсь на полу.
Я проигрываю улиткам соревнование на скорость, пока иду к двери. Выхожу в коридор. Слышу, что дом не вымер, внизу звенят посудой. Хорошо. Значит, как минимум, слуги здесь.
Пока ползу к лестнице, понимаю, что, кажется, готовит Анрэй. По запаху. Он ненавидит приправы, поэтому слуги их не используют, но сам нет-нет да добавит что-то для аромата. Никто никогда не угадывает меры, возможно, чудовище просто всех изводит, а сам добавляет приправу «на глаз», но он здесь главный, так что никто не решается спорить.
Потихонечку сползаю с лестницы, молясь богам, Луне и удаче, чтобы не скатиться кубарем. Где-то на середине пути слышу смутно знакомый голос, но он слишком тихий, чтобы получилось узнать. Наконец, я добираюсь до первого этажа и сворачиваю к кухне.
Картина чудная. Анрэй стоит у плиты в чёрной рубашке. Волосы привычно взлохмачены, широкая прямая спина и поза излучают уверенность в себе, хотя он трясёт сковороду одной рукой, затем подбрасывает и ловит блинчик. Одновременно с этим успевает свернуть себе другой с тарелки, макнуть в соус и откусить. За столом сидит и что-то рассказывает Лула, обхватив кружку обеими ладонями. Одета тоже по-домашнему.
Чёрт возьми, такая идиллия. Я ещё помню, как Анрэй меня на стол посадил и готовил. Мы целовались, а потом даже танцевали. Он танцевал с Лулой, пока я дрыхла наверху?!
Так, стоп, Мия. В смысле, Маша. Если меня чему и научила история с Майло, так это тому, что не нужно пороть горячку, пока во всём не разберёшься. Да, это всё чертовски мило и действительно, мне обидно за то, что Лула сидит и мило щебечет с моим мужем. Пялится на него наверняка. Тоже рассматривает его спину, широченные плечи, узкую талию и то, что пониже… Так, спокойно.
В этот момент Анрэй оборачивается и вздрагивает, увидев меня в дверях. Со звоном бросив сковороду на плиту, он невесть как оказывается рядом и подхватывает меня на руки.
– Крошка, ты в своём уме? – рычит он, перенося меня к столу и усаживая на стул. – Как с лестницы-то спустилась?!
– Потихонечку.
Замечаю, что вид у него оставляет желать лучшего. Небритый, глаза воспалённые, будто не спал несколько дней. Неужели за меня переживал?
– Тебе нельзя было вставать, – ворчит он. – Врач сказал, нужно меньше двигаться.
Я сжимаю его руку. Затем сглатываю и спрашиваю главный вопрос:
– Наш ребёнок?
На лице Анрэя проносится полный спектр эмоций. Злость, сожаление, боль, презрение, снова злость. Неужели всё так плохо, и мы…
– Всё не очень, – цедит он сквозь сжатые зубы. – Тебя осматривали, давали лекарство, но только через пару дней станет ясно, помогло ли, и жив ли ребёнок.
Последние слова звучат как пощёчина. Ждать. Несколько дней, чтобы выяснить, привела ли моя глупость к необратимому или ещё