— Правда? Тогда приклейте, пожалуйста, побольше.
— Конечно, я специально для вас нарезала целую тарелку!
Это были удивительные отношения матери и дочери. Хоть они встретились впервые за два года и теперь делили одно пространство, им было по-прежнему комфортно друг с другом и находилась тысяча тем для разговоров. Словно две близкие подруги, которые виделись буквально вчера, встретились вновь.
По телевизору крутили сплошные мыльные оперы. Кымнам ввела Мунчжон в курс дела: этот негодяй изменил своей жене, та паршивка соблазнила мужа подруги, сегодня жена все узнает.
Хоть она и твердила, что хочет походить на своих кумиров Одри Хепберн, Мэрил Стрип и Юн Ёчжон, когда дело доходило до просмотра сериалов, Кымнам не скупилась на выражения. «Гад», «подлец», «мерзавка» и другие смачные словечки то и дело срывались с ее губ, и Мунчжон все время смеялась.
«На такую измену спокойно смотреть не смог бы даже Конфуций!» — объясняла Кымнам.
Серия закончилась на самом интересном месте. Кымнам с большим интересом посмотрела даже трейлер следующих серий. Мунчжон поднялась с дивана, размяла затекшие плечи и подошла к стене в гостиной, где висела надпись тушью.
— Мам, а что это такое? Чхон сэн бэ пхиль? Это ты написала в культурном центре?
— Да. Это значит «партнер, посланный тебе небом».
— Посланный небом партнер?..
— Именно так.
— Пф, разве такой бывает?
— Бывает. Например, мама с дочкой. Ты и я.
Сердце сжалось, к горлу Мунчжон вдруг подступил комок. Резко сдавило переносицу, и глаза наполнились горячими слезами.
— Ты и я, Мунчжон. Разве мы не похожи на тех, кого послали друг другу сами небеса? Для меня это так… Иначе как мы могли бы с тобой всю жизнь прожить душа в душу? — продолжила Кымнам, глядя в спину Мунчжон.
А та стояла лицом к стене, не в силах обернуться. Ведь ее слезы расстроят маму. Вместо этого Мунчжон начала снимать с лица ненавистные огурцы, и Кымнам с упреком воскликнула:
— Эй! Походила бы еще десять минут!
И Мунчжон наконец легонько рассмеялась.
* * *
Перед тем как отправиться в свой магазин, Кымнам завела мотор машины, которая все это время простояла на стоянке. Это был маленький красный внедорожник фирмы «Мерседес-Бенц». Она подключила телефон к автомобилю и запустила систему «Кар Плэй» [121]. Выбрав музыку для поездки, Кымнам обратилась к Мунчжон, присевшей на пассажирское сиденье рядом:
— Какой у меня был пароль? Вроде юо бездэй [122], но…
Кымнам никогда не забывала день рождения Мунчжон, и поэтому та с удивлением взглянула на маму:
— Как? Ты не помнишь?
— А! Июнь! Тридцатое июня! Сейчас в пароли требуют включать всякие заглавные буквы и специальные символы, и я вечно путаюсь, что и куда добавила.
Мунчжон с облегчением ответила:
— Это да. Поэтому я использую везде один и тот же пароль.
— Это же небезопасно! А если его выведают мошенники?
— Да у меня и красть-то нечего. Что взять с бедной художницы, — рассмеялась она.
— И все-таки добавь хоть по одной разной букве! Так, ну что, вбиваем: провинция Кёнгидо…
Мунчжон вбила адрес в навигатор, и они с полным багажником еды, начиная от жареных анчоусов и других закусок к рису, заканчивая приправленным острой перечной пастой пулькоги, отправились к Чони.
— Еще не успела открыть магазин, а уже занимаешься доставкой. Видимо, Чони тебе действительно запала в душу.
— Да уж, запала. Скорее вымотала всю душу, — усмехнулась Кымнам. — Но ты даже не представляешь, какие они хорошенькие. Обе.
Экстравагантная, как и сама Кымнам, красная машина закрутила колеса и двинулась в путь. В столь ранний час машин на дороге почти не было, и они домчались за полчаса. Припарковав автомобиль напротив дома Чони, они открыли багажник. Запахи еды ударили в нос, и Мунчжон, резко прижав ладонь ко рту, отвернулась.
Кымнам вопросительно уставилась на дочь:
— Ты что?..
— Все еще подташнивает. Видимо, мне больше нельзя летать на самолетах. Возраст не тот, — избегая взгляда матери, отозвалась Мунчжон.
— Ты, случайно, не…
— Случайно, что?
— Не беременна? Неужели хэв э беби? [123]
Мунчжон покачала головой.
— Знаешь, я в любом случае тебя поддержу, получится у тебя с ребеночком или нет. Ты можешь жить как хочешь. Не получится родить, ну дак что ж теперь… Если захочешь — сделаешь ЭКО или усыновишь какого-нибудь малыша. А если все-таки получится свой ребеночек… Да хоть десять! Решать только тебе. Ведь твоя жизнь — это твой чойс! [124] — продолжила Кымнам.
— А что, люди возмущаются, что у меня до сих пор нет детей?
— Да болтают всякое: мол, ты бесплодна. Говорю им, что здоровье в порядке, просто пока не складывается. Особенно госпожа Тток все донимает!
— Тогда и правда скажи им, что я бесплодна. Это ведь проще всего. Они пару раз пожалеют, повздыхают и отстанут. А начнешь рассказывать, что я переживаю, постоянно будут спрашивать, как дела. А потом еще и советами заваливать.
— Но это же твоя жизнь. Что может быть важнее личного выбора?
Конечно, Кымнам переживала, что, когда она отправится на небеса, рядом с Мунчжон останется только муж. И ей хотелось разок поделиться этим беспокойством… Но она сдержалась.
Дверь открылась, и перед ними появилась Чони в желтой пижаме. В комнате спала Тыль, и поэтому девушка могла позволить себе лишь тихий возглас, но ее глаза заблестели от радости. Хотя появление дочери Кымнам и смутило Чони.
Она поздоровалась с Мунчжон и невольно оглядела ее с головы до ног. Взгляд Чони остановился на длинных белоснежных пальцах.
«Значит, именно этими руками она рисует картины? Не зря бабушка так гордится ею…»
Кымнам отворила дверь комнаты и взглянула на мирно спящую Тыль. Ее первые волосы уже сменились новыми, пушистыми локонами.
«Через пару месяцев уже проведем тольчаби! [125] Интересно, что вытянет наша Тыль?»
Кымнам аж подпрыгнула от нетерпения, представив себе эту церемонию, и на цыпочках отправилась на кухню.
— Это юджа-чай [126]. Угощайтесь.
Чони поставила на стол два стакана, и Кымнам хитро улыбнулась.
— В прошлый раз стакан у тебя был только один. Появился второй? Небось, нашего мистера Доставщика стаканчик? — хихикнула она.
Щеки Чони порозовели. Растерявшись, она часто заморгала, и Мунчжон осторожно ткнула Кымнам рукой в плечо:
— Мам!..
— Что? Все равно ты в курсе.
— Еще бы. Ты же вела мне ежедневные прямые трансляции. Даже пела «О соле мио»!
Чони прыснула в кулачок, глядя на эту парочку, и те дружно рассмеялись следом.
Она и раньше завидовала Мунчжон, а сегодня, увидев ее вживую, еще острее ощутила это чувство. И ничего не могла с