Глава 6
20 апреля 2024
Из-за столика у парапета открыт великолепный вид на море и пляж. Средиземноморье. Солнечная благословенная Анталья. Она в любое время года чудо как хороша. Сегодня особенно погода восхитительна.
Максим Викторович загасил окурок в салате и потянулся за бокалом с минералкой. Настроение уже перешло от стадии паники и раздражения к мрачной меланхолии. Вон внизу на песке под эспланадой гостиницы пустуют пляжные лежаки, выделяются пятна забытых полотенец. И всего пятеро купающихся. Семья с тремя детьми. Пустыня. Как в годы той самой эпидемии, черт бы побрал того, кто ее отменил!
— Им не страшно? — Марина поправляет солнцезащитные очки. — Макс, налей мне этого. Сам будешь?
— Символически.
Супруге Максим наливает полный бокал, себе плещет на треть. Недурственный напиток с непереводимым и нечитаемым названием на этикетке. Легкое красное с местных виноградников.
— Давай, чтоб все это быстрее закончилось.
— Вырвемся. Прорвемся, — чокнувшись, Максим пригубливает край бокала, вдыхает аромат и решительно ставит бокал рядом с бутылкой.
Дело не в дообеденном времени, нет. Вообще не причем. Атмосфера царит такая, что стоит лизнуть капельку, сразу сорвёшься, пойдешь хлестать из горла только лишь чтоб отупеть, чтоб не чувствовать этот гнетущий, давящий, довлеющий беззвучный ужас.
Вон за три столика компания туристов с мрачным видом набирается вискарем. Многие предпочли не выходить из номеров или сидят в ресторане. Сервис тоже выглядит подавленным, взгляды прячут, куда их турецкая болтливость делась?
— Добрый день, — к Максиму с Мариной подходит спортивного вида бородач южной внешности.
— Привет, Магомед, — короткий приглашающий жест. — Присаживайся. Твои как?
— Мадина в солярии. Артур в телефоне утонул, — сказано это было барским пренебрежительным тоном.
Официанты к столику отнюдь не спешили. Вот еще один признак коллапса. Волна ужаса, гнетущее настроение накрыли персонал тоже. Только есть маленькое отличие от туристов, ты никогда не можешь сказать: уйдет этот милый улыбчивый человек в тень, убежит, спрячется, когда начнутся погромы, или сам первым побежит вымещать злобу на подвернувшихся под руку иностранцах.
— Сам что по этому поводу думаешь? — Магомед бросил брезгливый полный неприязни взгляд на пьяную компанию.
— Ничего. Связи нет. Сам знаешь. Такое ощущение, нам некуда возвращаться, — сказано это было мрачным тоном с печальным выражением лица.
На самом деле Максим Викторович не спешил раскрываться Магомеду. Человек он вроде неплохой, но есть нюансы. Нет уверенности, что в критической ситуации кавказец не перейдет на другую сторону.
— Можно в Европу уехать. Переждем, пока все это не закончится. Может получится закрепиться. Многие так делают. У меня брат во Франции беженца оформил.
— Все возможно, — бровь Максима приподнялась.
— Ничего не произойдет. Два дня и все успокоится, — Голос Марины звучал неуверенно. — Глобальный сбой связи, или провокация. Вы же знаете, сколько в последнее время таких вот…
Марина всплеснула руками, наморщила лоб пытаясь вспомнить нужное слово.
— В Дарданеллах русские корабли, Суэцкий канал перекрыт. Хорошая провокация, — нахохлился Магомед. — Стамбула нет. Как только откроют аэропорт, лечу во Францию.
Внимание отвлекла очередная пьяная компания. Максим их помнил, прилетели буквально за день до Катаклизма. Какие-то блатные мажоры из Киева. Как нетрудно догадаться, русские от них держались на расстоянии. Да киевляне сами не жаждали близкого общения. Уже научены горьким опытом, попытки понтоваться, играть в свидомость на международных курортах обычно заканчиваются плохо. И не только русские проводят курс вразумления, простые немцы и европейцы, не говоря уж о китайцах, жителей этой страны мягко говоря терпеть не могут, при случае с удовольствием ставят на место.
Киевляне заняли свободный столик. По громким возгласам, возбуждению видно, ребята хорошо подогреты. Быстро нарисовался официант. Да, вся эспланада слышала, заказ делали на чудной смеси русского с английским. Настроения за соседним столиком восхитительные, эмоциональный подъем зашкаливает. Непонятно, с чего бы это? Если новостные ленты не врут, им тоже некуда возвращаться.
— Ты расплатился? Здесь холодно.
Максим кивнул в ответ. Намек понятен. Недопитое вино оставили на столе. Местные уберут, или приберут. Персонал отелей и местные аборигены, весьма житейски относятся к заповедям ислама. Факт подмечавшийся всеми туристами, у кого есть глаза.
— Спасибо, за то, что уговорил взять с собой детей, — мужчина и женщина остановились на площадке ровно на середине лестницы.
— Я же знал, прогулять неделю в школе не страшно. Все равно, там ничему не учат. Догонят быстро.
— Нет, ты не понял. Если бы мы улетели без детей, — Марину передернуло. — Я бы с ума сошла.
— Может все еще обойдется.
— Не надо. Ничего не обойдется. Все кончено. Все с нуля.
— Тебя, это страшит? — Максим прижал супругу к груди.
Он сам все понял в то страшное утро, когда сообщили о Катаклизме, а связь с Россией прервалась. Не только с Россией. Старый приятель Максима успешно нашедший у себя еврейские корни и иногда писавший из Земли Обетованной тоже пребывал вне зоны доступа. Все с нуля. Все заново. Почему-то Максима это совсем не страшило. Подсознание подсказывало — все будет хорошо.
По лестнице поднималась знакомая семья. Те самые русские что купались в одиночестве. Дети в плавках, с полотенцами на плечах. Двое младших бурогозят, виснут на плечах старшего. Глава семьи натянул длинные широкие бермуды до колен. Полотенце на плече оттеняет мускулистый загорелый торс. Только Инга использовала блузу и юбку по назначению.
— Добрый день! — на губах человека радостная улыбка. — Вода великолепна.
— Здравствуйте, Андрей! Как вы можете отдыхать в такой день?
— Ради этого мы и приехали в Анталью. Грех убивать отпуск на сон и скуку в номере.
— Вы, уже слышали?
— Если о Катаклизме, то это все знают, Марина.
— Что думаете? — этот вопрос звучит регулярно. Хотя, под ним подразумевается: что делать думаете?
— Разберемся, — Андрей Каммерер хлопнул Максима по плечу, наклонился к приятелю и тихо шепнул: — Рекомендую разжиться оружием. Местную охрану наняли из «Пятерочки».
Максим кивнул в ответ. Настроение опять безнадежно испортилось.
— Ты сам как планируешь, ехать в новую Россию, или воспользуешься фамилией и в Германию?
— Я работал в Германии. С семьей туда не поеду точно. Австрия чуть лучше, немного цивилизованнее.
— Мы возвращаемся в