Впервые в жизни она поняла, что долгожданная ноша личного счастья тяжелей. Тяжелей ноши горя, казавшейся ей невыносимо обременительной. В беде всегда остаётся надежда на лучшее, ожидающее впереди. А тут – всё уже сбылось, полностью и до конца. И новое, чему за ним дОлжно бы следовать, – не проглядывается. Поскольку время остановилось на высшей точке хорошего. Ничего лучшего уже не сможет случиться.
[[…и волшебством… звучит мой смех, / Это всё мираж… где бы я… ни была, / Я одна… без тебя…]]
И остро пожалела о том, что НАТВОРИЛА. Сама. Он же ни в чём не виноват. «Ду-ура, сама-а!..»
Но тотчас – жалеть перестала. «Оно того стоило, Мой Принц! Я помню каждое мгновение, каждый тик-так гениально сыгранной нами пьесы, и я знаю – ты тоже не позабудешь…»
[[…Свет под облаками / Провожу глазами…]], – и когда померкнет он, – [[…Где-то там, в кучевых, вдруг порвётся струна…]]
«Что ж, настоящая Любовь может быть только неразделённой. Ты любишь его, а он – другую. Он любит тебя, а ты – другого. Другой любит тебя, а ты – другую. Другая любит тебя, а ты – другого… Э-эх, нема в жизни счастья!..»
Может, только так Любовь и выживает?
Разделённая – она превратится в бремя личного счастья, тяжёлое и невыносимое. Неразделённая, она всегда – Путь К Цели. В коем и заключён истинный смысл существования Цели. Как известно издревле, достигнутая цель желанной быть уже не может.
Цель – Солнышко. Прямой контакт, как и с поверхностью любой звезды – невозможен. По определению.
Подобно тому, как не существует Разделённая Любовь.
…Мысли метались, метались, метались, как ополоумевшие птицы, по которым охотники палят изо всех стволов… «Почему всё-таки ОН?» Номи опускала веки, и кистью воспоминаний рисовала на их внутренней стороне лицо Любимого, руки Любимого, тело Любимого… его глаза, усы, бороду, волосы, распущенные ДЛЯ НЕЁ… И удивлялась: «Почему ОН?!!» В чём он, тот самый неуловимый штрих, который вдруг волшебно превращает одно-единственное лицо в лицо Единственного?..
Почему любые два лица, «поставленные рядом», отличаются друг от дружки? К одному ты остаёшься равнодушной, а второе вдруг… зажигается и горит – для тебя. Почему же чья-то походка, чьи-то движения, жесты, запах, тембр голоса… вдруг становятся для тебя единственно необходимыми, других человеков оставляя равнодушными?..
«И при этом даже не обязательно влюбляться! Мы, разумные, постоянно входим в контакты друг с другом, – думала Номи, – и каждый раз нечто глубоко внутри нас делает выбор: скользнуть взглядом, (ухом, ноздрями, итэдэ) либо задержаться. И сами не понимаем, в чём же он, критерий выбора… „Сложившийся вкус“, „выработанные пристрастия“ и тому подобные термины – слишком очевидные объяснения. Истина никогда не лежит на поверхности. Не шлюха ведь, всякому-каждому не даётся…»
И Номи пыталась найти ответы. В лице Сола чувствовалась древность. Такими, в её представлении, должны были быть лица кочевников древней Земли… Такими, в её представлении, могли быть лица древних святых… В каюте Сола она видела икону одного из них, вечного странника по имени Николай. Черты не совпадали, однако нечто неуловимое присутствовало в обоих лицах – словно их обоих одухотворяла одна и та же Идея.
ДВИЖЕНИЕ – ЖИЗНЬ… Это избитое до посинения выражение приобретало вселенское значение, переходя от категорий физиологических к категориям духовным, но ведь и для телесной ипостаси это – самая что ни на есть святая правда. Гиподинамия – враг здоровья…
Мысли метались, метались, метались, лишая покоя. Сияющие глаза Любимого неотступно преследовали её, что во сне, что наяву.
«Бой – существо, производящее энергию, – думала Номи. – Он просто источает её! Он сам её производит и в невероятном количестве отдаёт… Быть может, сам того не сознавая. Есть существа, подпитывающиеся за счёт других, и таких подавляющее большинство, но „женщник“ Со-олнышко – не такой. Его переполняет, распирает Нечто, настырно толкающее его вперёд. Таким мужчинам противопоказано целиком сосредотачиваться на одной женщине. Огонь таких мужчин рассчитан на мириады… Если они отдадут одной-единственной всего себя, – она сгорит. Если, конечно, она сама – не такая же.»
В том-то и дело – ТАКОЙ женщиной себя Номи не ощущала. Она хотела простого земного бабского счастья. Он же мог предложить только нечто «неземное».
«По крайней мере, – утешилась Номи, – я умру с ощущением, что была в миллиметре от того, чтобы стать любимой женщиной ТАКОГО мужчины.»
Перечисляя раз за разом всё, познанное ею, и раз за разом, подобно Солу пытаясь разобраться в собственных чувствах, Номи задавалась вопросом:
«ЭТО ЛИ – ЛЮБОВЬ?»
И неизменно выдавала ответ: «ДА.»
Она тоже разобралась в собственных чувствах. Выхваченное из эфира, звучало [[…only you…]], что в переводе на корус значит, конечно же, ТОЛЬКО ТЫ.
«Я назначила тебя, Любимый, на эту роль. Ты её сыграл гениально. Я не ошиблась в тебе…»
И гораздо позже Номи отыскала ответ на ещё один вопрос: почему она осталась рядом с ним, в качестве Третьей женщины? «…миг бытия так краток», вспомнила она. Разве это плата за возможность согреваться хотя бы искоркой Огня?! Всего лишь – ВСЯ ЖИЗНЬ, одна из множества мгновений, что бесконечной вереницей уносят Души в неведомое…
В каждой жизни, повстречав Единственного, оказываешься на распутье. И приходится выбирать дорогу. Одну из трёх.
[[…три дороги судилось нам. / Одна в разлуку, другая в любовь, / А третья та, что ты нашёл…]]
Так уж вышло, что в этой жизни Номи судилось быть Третьей.
* * *
…В подружки тактично пристраивалась Душечка, жаждущая предоставить себя в амплуа «подушки для слёз», однако Номи мягко и вежливо, но непреклонно избегала тесного сближения.
Тити смотрела всё понимающими глазами, горестно качала головой. И не прекращала попыток вышибить клин клином, суля познакомить «с потрясным мальчиком, мать! Вот увидишь, продолжение будет ещё лучше начала! Второй шанс каждой положен!». Номи улыбалась и качала головой – ноу. Никаких продолжений… А подруга ей не была нужна, зачем подруга, когда у тебя есть настоящий Друг, которому от тебя ничего не нужно,
но который готов отдать тебе практически всё, и разум и тело…
Вот именно – «практически». За исключеньем ма-ахонькой такой малости. Души. А без этой всеобъемлющей, космосоподобной «малости» – и тебе от него ничего не нужно. «Всё, что ты мог мне дать, любимый, – думала Номи, – ты уже мне дал. Со всей искренностью, на которую лишь ты способен, от всего тела даровал…»
[[…yesterday…]], – сосредоточив в себе всю грусть разлук и расставаний всех времён и народов, звучала гениальная мелодия древнеземной группы. Участники которой несомненно обрекли себя на бессмертие: