Один против татарской армии — бред, но другие слова мальчишки заставляли задуматься, что этого Игоря хранит по меньшей мере сама Дева Мария. А может быть и Иисус Христос, и сам Господь Бог.
Делагарди дернулся, ноги немного затекли, пришлось поменять позу.
Это вывело из раздумий. Он осмотрелся.
Ничего не изменилось. Все тот же шатер. На троне Дмитрий. Невероятная жарища. Люди входящие, кланяющиеся, несущие какой-то бред, не имеющий отношения к текущей военной ситуации, уходящие с довольными лицами.
Они здесь, в походе делили места возле трона. Откровенно льстили, говорили всякое потребное, но совершенно лживое.
Делагарди знал, что разъездов нет. Нет разведки.
Он говорил об этом с Шуйским, но тот лишь улыбнулся ему и сказал — чтобы наемники делали свое дело и не лезли в руководство армии. И это все. Все, дьявол!
Те сотни, которые должны были осуществлять дозор, игнорировали это требование. Они не работали, не служили. Люди просто не отъезжали дальше основного войска, чем на полверсты.
Полверсты! Да это же ничто!
Якоб, подавив накативший приступ ярости, вновь впал в раздумья.
Днем к нему привели одного знакомца. Голландца. Он был более разумен и опытен, чем несчастный рязанец. Пробрался мимо дозоров, обошел их и выдал себя за одного из наемников самого Делагарди, когда у русских возникли вопросы. Естественно, всех его людей никто из них в лицо не знал. Поэтому пропустили.
Парень передал Делагарди интереснейшее письмо.
Они выпили хорошего вина, поговорили. Якоб прочел написанное.
Этот Игорь Васильевич не убеждал Понтуса перейти на его сторону, а просто делился своим видением ситуации. Он писал на французском о том, что на самом деле случилось со Скопиным-Шуйским. Писал о ситуации в его армии. Что он ждет Шуйского и его, Якоба, в Туле и будет бить их, с божией помощью, если того потребует ситуация. Писал, что их далеко не две тысячи, а больше и что коли Делагарди захочет увидеться с ним и поговорить один на один о своем друге Скопине — то будет ждать его. Он не называл шведа врагом, но и не был с ним добр. Видно было, что он уважал мастерство Якоба, но ввиду того, что им предстояло сражение по разные стороны, такое обращение выглядело странным. Особенно для русских, которые недолюбливали друг друга.
Это наемникам плевать за кого воевать, лишь бы деньги платили. А на Руси — иначе. Здесь люди сражаются за других людей, за трон и за идеи.
Якоб вздохнул, вновь завозился. Сидеть в этом шатре ему осточертело. Он лучше бы пошел к своим и поговорил бы еще с этим голландцем, который остался при нем.
Невероятный человек, этот Игорь. Не боялся он, что наемник прикончит его, что будет воевать против. И правильно, ведь дела у Делагарди до жизни этого самозванца не было. Он делал свою работу.
Хотя. Чем ближе был Серпухов и Тула, тем больше Якоб задавался вопросом — а самозванец ли он?
Та молва, что шла об этом Игоре, заставляла усомниться во мнении Шуйского. Русская часть войска, что шла сражаться с Игорем пока что тихо, но вполне активно обсуждала — а не настоящий ли он царь. Больше всего говорили об этом люди с южных территорий. Они верили слухам, распространявшимся с Поля.
Понтуса вновь вырвали из раздумий.
Явился тысяцкий от рязанской поместной конницы. Вошел, и здесь сразу же повисло некоторое напряжение. Человек был зол и напряжен.
— Воевода. — Склонился он в поклоне. — Я с просьбой к тебе.
— Ты, ко мне. — Грузный Дмитрий дернулся, взгляд его мутных глаз уставился на вошедшего.
— Некраса Булгакова выдать нам просим. Всей рязанской ратью. — Он вновь поклонился. — Отец его, достойный человек. Род его…
Воевода неспешно поднял руку.
— Некрас, это тот…
— Да, воевода, это человек, что от Поля к нам пришел, от того Игоря, но…
— Его повесят утром. — Небрежно бросил Шуйский.
И Делагарди, в целом, был рад такому исходу, потому что парню крепко досталось. Палачи при этом воеводе были знатные. Лучше уж смерть, чем продолжение расспросов.
— Воевода, Дмитрий Иванович. — Вновь поклонился тысяцкий. — Мы же всем полком, мы же…
— Ты еще здесь. — Голос сидящего на троне повысился. — Я все сказал.
— Воевода…
— Или мне отца этого изменника сюда позвать, и его людей пригласить? — Медленно и небрежно проговорил Шуйский. — Пошел прочь.
Якоб видел, как заиграли желваки на лице рязанца, и он понимал этого человека. Но, дело военное, раз воевода сказал, нужно подчиняться. Тысяцкий было дернулся, но остановился, смирился, поклонился раболепно…
Хотя Делагарди мог поклясться, что в этом человеке бушует злоба.
— Да, воевода, прощения прошу, что отвлек и с ерундой такой тебя потревожил.
Не поворачиваясь и кланяясь, он вышел из шатра.
Злость, раздражение и даже ненависть, вот что видел швед в русском войске. Все эти люди все меньше понимали, почему должны служить Шуйским. Все больше этот поход показывал начавшийся еще в Москве со смертью Скопина разлад. Одни пытались добыть для себя местечко поближе к трону, но надежды на них-то особо не было. Стойкость таких льстецов всегда была для Якоба под вопросом. Вторые, более крепкие, казалось бы, и надежные, все чаще выражали свой протест.
Даже отсутствие разъездов — это же его проявление.
Если так дальше пойдет, то от Серпухова к Туле народ начнет постепенно разбегаться. Расходиться по своим поместьям. А этого допустить нельзя. Нужно разбить ляхов. Чертового, проклятущего Сигизмунда, засевшего в Смоленске.
Именно эту цель преследовал швед. Именно поэтому его послал сюда король.
Да, земельные уступки, деньги его наемникам, но по большей части — разгром Сигизмунда Вазы.
Делагарди дернулся, поднялся.
— Воевода. Дозволь, я к своим пойду. — Русский его был очень хорош, и швед гордился тем, что говорил почти без акцента.
Шуйский лишь рукой махнул.
Я проснулся.
Легкое возбуждение и предчувствие сегодняшних невероятно важных дел давило, не давало лишних минут отдыха.
Поднялся, потянулся. Погода стояла отличная. Сегодня отличный день для славной драки. Полдня и войска Шуйского начнут переправу. Но мы к этому уже готовы.
Время шло, дозоры докладывали о приближении воинства.
Уважаемые читатели, спасибо! Жду в шестом томе — https://author.today/reader/515969/4873651
Пожалуйста не забывайте ставить лайк.
И конечно — добавляйте книгу в библиотеку.
Впереди — много интересного. Развязка все ближе, как и Москва и Земский! Собор!
Приятного чтения!