— Ну наконец-то сказала! — порочная ухмылка вызвала во мне волну негодования.
— Что значит «наконец-то»? Ты что, знал? Но как? Я же только недавно узнала и…
— Ангел, я знаю твоё тело до каждого миллиметра. И когда твоя роскошная грудь набухла так, будто кто-то вкачал туда силикон, я заподозрил, что что-то происходит.
— Что? — хмурюсь, не веря в то, что слышу, — Ты серьёзно?
— Абсолютно.
— ьИ… нет, стой, — поднимаюсь, слегка отталкиваясь его от себя, — Я не верю, что мужчина может понять беременна ли женщина по изменившиеся у неё груди. Это какая-то чушь!
Марк лишь рассмеялся, после чего притянул меня к себе несмотря на моё мелкое сопротивление, и сжал так, что я осталась обездвижена.
— А ещё последние дни ты была такая нервная, что у меня было два варианта: ты хочешь от меня уйти, что невозможно, либо ты ждёшь от меня ребёнка.
— И почему ты не сказал о своих подозрениях?
— Мне нравится когда ты сама не своя. Самое очаровательное, что я когда-либо видел.
Ничего не отвечаю, ударив его кулаком в плечо. Какой же засранец.
Я вся извелась из-за страха о его реакции, а он и сам догадался, но предпочёл меня помучить.
— Я ведь не знал, ангел. Точнее, не был уверен. Но чертовски надеялся. Мысль о том, что моя женщина носит под сердцем моего ребёнка это нечто.
— То есть ты… рад? — слегка морщусь от того, как жалко звучу.
— Шутишь? Я ждал этого уже столько, что готов был накачать тебя своей…
— Ладно-ладно, всё, прекрати, пошляк, — вновь бью его кулаком, на что мужчина резко переворачивает меня и сажает на себя, заполняю собой моё тело и срывая с губ тихий стон.
— Теперь ты точно моя, Алана. Навсегда.
Беременность прошла для меня не самым лёгким образом, но Марк всегда старался быть рядом, поддерживая и заботясь так, будто он никогда не был страшным и безжалостным убийцей.
Трясясь надо мной так, будто я сделана из тончайшего хрусталя, он не давал мне делать ничего, что было сложнее поднятия ложки или включения фильма, чем порядком бесил. Он даже иногда не давал мне ответить на звонки, отвечая первым, чтобы узнать, не навредит ли мне информация, которую хотят передать.
Ну нормальный?
А когда родилась Роксана… я впервые увидела его слёзы.
Слёзы грубого, жестокого человека, подчинившего себе целый город. Заботливого и любящего меня мужчины. Отца нашей дочери.
Лучшего отца.
Потому что с появлением Роксаны (когда мы узнали, что будет девочка, он сам предложил это имя и я с радостью согласилась) для меня открылась та грань Марка, которую прежде я никогда не видела.
Он превратился в плюшевого мишку, вступая в контакт с дочерью, а для меня стал ещё более заботливым и оберегающим, хотя диктаторские нотки, конечно, никуда не делись.
Сегодня например, он, разбудив рано утром поцелуями и ласками, довёл меня до умопомрачительного оргазма, заткнув при этом рот, чтобы не разбудить малышку, а потом силой затолкал в душ, взяв на себя задачу приготовить завтрак.
Когда я вышла, то обнаружила, что ни его, ни Роксаны в доме нет, что немного напугало меня, потому что вот уже три дня телефон Марка разрывался.
Кто-то что-то натворил и мужчине докладывали об этом, а меня откинуло в недавнее прошлое со всеми опасностями и жестокими ситуациями. Хоть он и уверял меня в том, что это пустяки и никак не скажется на нашей жизни, потому что здесь мы живём под другими и именами и фамилией, я беспокоилась.
Поэтому уж простите мою тревогу, когда я, выходя из душа, не могу найти найти своего ребёнка и её отца.
Но, увидев их, мирно гуляющих по улице, я улыбнулась, накинула домашний тёплый костюм и вышла наружу. Утреннее солнце мягко грело остывшую землю, приятно ощущаясь на коже.
Подойдя ближе, я увидела, что Роксана уснула на руках у Марка, пока тот, мягко качая её, что-то ворковал, слегка склонившись к ней.
— Эй, — мягко положив руку на его плечо, я улыбаюсь, — Давай я отнесу её, — мужчина мягко перекладывает дочь мне на руки, целуя в щёку.
— Мне нужно сделать один звонок, даже не заходи в кухню, я всё сделаю сам.
Ухмыляюсь, удивляясь тому, как за маской жестокого парня с диктаторскими замашками пряталось такое сокровище.
Немного пройдясь с Рокси вдоль двора, захожу в дом и несу малышку в кроватку, разглядывая её смирно спящее личико и находя в ещё совсем юный чертах сходство с мужчиной, которого люблю.
Оставив крошку в кроватке, включаю видео няню и спускаюсь вниз, находя Марка стоящем у окна с телефоном в руке.
— Я понял. Выеду через два часа.
Хмурюсь, чувствуя неладное, потому что Марк ни разу за это время не ездил по тем вопросам, которыми занимался.
Мы ведь живём другой жизнью, никто не забыл?
— В чём дело? — настороженно спрашиваю, чувствуя, как сердцебиение ускоряется.
— Кларк звонил. Аврору похитили.