— Агент Рут, — выпалил я. — Что, чёрт возьми, происходит?
— Успокойтесь, Холлер, — сказала она. — Я здесь, чтобы поговорить.
Я повернулся и снова посмотрел через лобовое стекло на Пресли. Я понял, что только что совершенно неправильно его понял.
— И я должна задать вам тот же вопрос, — сказала Рут. — Что, чёрт возьми, происходит?
Я оглянулся на неё, немного обретая самообладание и хладнокровие.
— Вы знаете, что происходит, — сказал я. — Чего вы хотите?
— Во‑первых, этого разговора не было, — сказала она. — Если вы когда‑нибудь попытаетесь сказать, что он был, у меня будут четыре агента, готовые обеспечить мне алиби, и вы будете выглядеть лжецом.
— Хорошо. О чём именно идёт разговор?
— Ваша судья вышла из себя. Приказывает мне явиться для дачи показаний? Этого не будет.
— Хорошо, не появляйся. Потом сможете прочитать об этом в «Таймс». Но, если хотите знать моё мнение, так расследование не скроешь.
— И вы считаете, что давать показания в открытом суде — это…?
— Послушайте, если вы будете сотрудничать, мы сможем подготовить ваши показания. Мы сможем защитить то, что вам нужно защитить. Но мне нужно зафиксировать в протоколе, что Сэм Скейлз был информатором и что Луис Оппарицио узнал об этом и приказал его прикончить.
— Даже если это не так?
Я долго смотрел на неё, прежде чем ответить.
— Если это не так, то что же тогда? — наконец спросил я.
— Подумайте, — сказала она. — Если бы Оппарицио считал Сэма информатором, продолжил бы он мошенничество в «Биогрин»? Или убил бы Сэма и закрыл бы лавочку?
— Ладно, значит, вы говорите, что мошенничество продолжалось — даже после того, как Сэма убили. Значит, операция Бюро тоже продолжается.
Я попытался сопоставить всё это, но не смог.
— Почему Сэма убили? — спросил я.
— Вы, наверное, знали его лучше всех, — сказала Рут. — Как думаете, почему?
Меня осенило.
— Он проворачивал свою аферу, — сказал я. — На Бюро и Оппарицио. Что это было?
Рут колебалась. Она была воспитана в культуре, где секреты никогда не раскрывались. Но сейчас был подходящий момент — разговор, который можно было и нужно было отрицать.
— Он занимался мошенничеством, — сказала Рут. — Мы узнали об этом после его смерти. Он тайно основал собственную компанию по дистрибуции нефти. Зарегистрированную в правительстве. Он направлял танкеры в порт и обратно, но половина субсидий шла ему.
Я кивнул. Дальше сюжет развивался легко.
— Оппарицио узнал и был вынужден его прикончить, — сказал я. — Он не хотел, чтобы расследование в отношении «Биогрин» затронуло его, и увидел в этом возможность свести со мной счёты.
— И я не собираюсь давать показания ни по одному из этих вопросов, — сказала она. — Нет причин не делать этого. Оппарицио мёртв, если вы не слышали.
Она продолжила, — Вы думаете, Оппарицио всем этим руководил? Думаете, он был целью? Он руководил одной операцией. Мы следим за шестью нефтеперерабатывающими заводами в четырёх штатах. Текущие операции. Оппарицио не отдавал приказы, он их выполнял. И поэтому им было легко решить, что он должен уйти. Его внештатная вендетта с вами показала его недальновидность, а эти люди этого не терпят. Совершенно. Вы думаете, он смылся в Аризону, чтобы избежать повестки? Не глупите. Он прятался от них, а не от вас.
— Вы тоже за ним следили?
— Я этого не говорила.
Через лобовое стекло я видел, как Пресли расхаживает перед машиной. У меня было ощущение, что нас отслеживают. Это была несанкционированная остановка.
— Он тоже на вас работает? — спросил я. — Пресли? Или у вас есть что‑то на него?
— Не беспокойтесь о нём, — сказала Рут.
Я снова подумал о своей ситуации.
— И что же мне делать? — спросил я. — Пожертвовать собой? Получить обвинительный приговор, чтобы дело продолжилось? Это безумие. Вы спятили, если думаете, что я так поступлю.
— Мы надеялись, что наше расследование дойдёт до стадии ареста ещё до того, как ваше дело дойдёт до суда, — сказала она. — Мы бы тогда всё уладили. Но этого не произошло — вы отказались отложить дело. Многое из того, что должно было произойти, не произошло.
— Без шуток. Позвольте задать вам один вопрос: вы видели, как они убили Сэма? Вы просто позволили этому случиться — чтобы защитить своё расследование?
— Мы бы никогда не допустили подобного. Особенно чтобы защитить расследование. Его схватили на нефтеперерабатывающем заводе. У нас больше никого не было внутри. Мы не знали, что он мёртв, пока полиция Лос‑Анджелеса не сняла отпечатки пальцев, обнаружив его тело в твоём багажнике.
Через лобовое стекло я видел, как Пресли начал подавать Рут знаки. Он указал на часы и покрутил пальцем в воздухе. Он велел ей закругляться. Когда мы недавно пересекали шоссе сто один, он сообщил по рации патрульной машины, что перевозит своего заключённого в «Башни‑Близнецы». Вскоре они заметят, что мы не приехали.
— Так почему же вы просто не пошли в полицию Лос‑Анджелеса или к окружному прокурору и не выложили всё начистоту? — спросил я. — Вы могли бы просто сказать им, чтобы они отстали от меня, и ничего бы этого не случилось.
— Это было бы немного сложновато, учитывая, что в Сэма стреляли в вашем гараже и последовавшую за этим бурю в средствах массовой информации, — сказала Рут. — Вся эта история с самого начала была неудачным стечением обстоятельств.
— И в итоге у вас осталось чувство вины. Вот почему вы подсунули мне под дверь протокол об аресте в Вентуре.
— Я не говорю, что это сделала я.
— Вам и не обязательно. Но спасибо.
Рут открыла дверь.
— И что будет завтра? — спросил я.
Она оглянулась на меня.
— Понятия не имею, — сказала она. — Это точно не в моей власти.
Она вышла, закрыла дверь и отошла назад, а я даже не стал оглядываться, чтобы посмотреть ей вслед. Пресли быстро сел за руль. Он выехал задним ходом из бокса и покинул двор тем же путём, которым мы приехали.
— Извини, Пресли, — сказал я. — Я уже запаниковал и неправильно тебя понял.
— Не в первый раз, — сказал