По Косте с Катей вообще не скажешь, что они родились почти на два месяца раньше срока. Крепкие, шумные, оба мы уже записали в секцию плавания – благо бассейн недалеко от дома. Костя любит соревнования, Катя – красивую форму и медали, которые звенят в руках.
Няня теперь у нас одна – но лучшая. Галина Степановна хоть и в возрасте, но всё такая же бодрая. Она успевает и ужин приготовить, и уроки проверить, и сказку на ночь прочитать, если мы задерживаемся. Когда младшие, хихикая, пытаются спрятать кусок пирога в карман, она одним только взглядом заставляет их аккуратно положить всё обратно на тарелку.
К вечеру дети, как всегда, затихают не сразу. Нужно обязательно устроить «прощальный концерт»: Маша читает стихотворение, где-то на третьей строке сбивается, краснеет, но всё-таки дочитывает до конца. Мишка сопровождает её тихим фальшивым напевом, изображая музыкальное сопровождение.
– Это вам, – Маша протягивает нам свою папку. – Тут… ну, это наш семейный альбом. Я сама клеила.
Внутри – распечатанные фотографии, рисунки, детские подписи: «первый день в школе», «первый заплыв Кати», «Миша и Костя строят корабль», «мама на работе», «папа спит на диване» (на этой фотографии Глеб выглядят особенно внушительно, с котом на груди и двумя младшими поверх одеяла).
Я перелистываю страницы, и в каждом снимке – маленький кусочек пути от той ночи в гостиничном люксе до этой веранды, до этих крупных детских букв.
– Спасибо, зайки, – шепчу, обнимая старших. – Это лучше любого подарка.
Глеб только молча кивает и быстро, почти незаметно проводит ладонью по глазам.
Наконец мы укладываем всех – по своим кроватям, с привычными ритуалами: Катя без сказки не заснёт, Косте нужно «пять минут полежать рядом», Миша требует «ещё один вопрос из учебника по окружающему миру», Маша просит проверить, закрыт ли дневник.
Когда двери детских наконец захлопываются, дом наполняется редкой для него тишиной.
Мы с мужем устраиваемся на нашей любимой веранде. Вечер тёплый, но не жаркий, за садом гудят далёкие машины, над головой – чёрное небо с несколькими звёздами, которые удаётся разглядеть сквозь городскую засветку.
Я поджимаю ноги под себя, укрываюсь пледом, принимаю из рук Глеба кружку чая и чувствую, как усталость дня наконец догоняет. Усталось приятная, плотная – от того, что сегодня всё было не зря.
– Ну что, госпожа замгендиректора, – чуть насмешливо тянет Глеб, устраиваясь рядом и притягивая меня ближе, – счастливы?
– Очень, – честно говорю. – У меня лучшая работа, лучший муж и лучшие дети на свете.
– Скромность – твоё второе имя, – улыбается он. – Хотя насчёт детей не спорю.
Я молчу, прижимаясь к нему щекой. Последние пару лет я успела сделать то, о чём раньше только мечтала: всё-таки закончила университет, пусть и заочно, и теперь официально работаю не просто «Софья с ресепшена», а управляю проектами в его сети отелей. Иногда мне до сих пор страшно заходить в переговорную, где сидят серьёзные люди, и помнить, что я – часть этой команды. Но каждый раз, когда я сомневаюсь, Глеб просто сжимает мою руку под столом – и этого достаточно.
Правда, похоже, придётся сделать небольшой перерыв.
У меня для мужа есть новость, которую я придерживала весь день. Не потому, что сомневалась – наоборот, хотела сказать в момент, когда всё будет… по-настоящему нашим. Без посторонних, без звонков, без спешки.
– Глеб, – тихо зову его. – У нас с тобой вообще вся история какая-то наизнанку.
– Это да, – он усмехается. – Обычно люди сначала женятся, потом заводят детей, а не наоборот.
– Вот именно, – я пересаживаюсь к нему лицом, поджимаю под себя ноги и смотрю прямо в глаза. – Поэтому я решила не придумывать ничего особенного. Наоборот, сделать всё максимально обычно и скучно. В нашем случае это даже оригинально будет.
– Милая, я что-то не улавливаю, – Глеб поднимает брови, но в глазах уже мелькает догадка. – Ты опять что-то от меня скрываешь?
– Немножко, – признаюсь, вытаскивая из кармана халата пластиковую палочку. Белую, с двумя розовыми полосками, которые я уже знаю на память. – Держи.
Он берёт тест, выпрямляется, переводит ошарашенный взгляд с пластика на меня. Взрослый, серьёзный мужчина, который может за один день перевернуть судьбу отеля, сейчас выглядит так, будто у него из-под ног выдернули ковёр.
– Это… – голос хрипнет. – Любимая?..
– Я беременна, – говорю вслух то, что уже тысячу раз проговаривала про себя. – Срок шесть недель. Один ребёнок. Проверили три раза, – не удерживаюсь и смеюсь. – Всего один.
Глеб расплывается в такой счастливой улыбке, что у меня самой слёзы набегают на глаза. Он обнимает меня так крепко, будто боится, что я исчезну, целует в висок, в щёку, в губы.
– Ты права, – шепчет, прижимая меня к себе ещё сильнее. – Иногда самое скучное – это самое лучшее, что может быть. Семья, дом, ужин, уроки, садик, работа… и ещё один маленький человечек.
– И никакого роскошного люкса, – подхватываю я. – Только наша спальня, забитая игрушками, и Мишка, который будет стучаться ночью проверить, «как там малыш».
– И Маша, которая составит списки имён, – усмехается Глеб. – И Костя с Катей, которые будут спорить, кто из них старший, если он появится на свет.
Мы смеёмся, и в этот момент я вдруг очень ясно понимаю: всё, что тогда казалось концом света, привело меня именно сюда. К этому дому, этим детям, этому мужчине. К будущему, в котором я больше не боюсь слова «завтра».
Я кладу ладонь себе на живот, поверх его руки, и шепчу совсем тихо:
– Добро пожаловать в нашу немножко сумасшедшую, но очень счастливую семью, малыш.
И знаю, что дальше у нас будет много всего – бессонные ночи, уроки, рабочие авралы, новые страхи и радости. Но теперь у нас есть главное: мы идём через всё это вместе.
Конец