Часто ложь совершается парой или группой индивидов. Традиционный полицейский подход — это интервьюирование людей по отдельности, чтобы определить, совпадают ли их истории. Но растет количество исследований (Бернхэм и Врий, 2015), которые показывают, что интервьюирование людей вместе может быть очень результативным. Например, Грэнхэг, Стромвал и Джонсон (2003) обнаружили, что «парные лжецы» были более согласованны между собой по сравнению с теми парами, которые говорили правду. Однако, если обнаруживаются существенные расхождения в описании сути события, то это, по крайней мере, требует хотя бы объяснения.
Кроме социального процесса анализа людей вместе, другое направление исследования сфокусировано на когнитивных проблемах сохранения неправды в течение любого периода времени. Гипотеза состоит в том, что если в процессе предоставления отчета человеку приходится выполнять другие задачи, то добавленная когнитивная нагрузка усложняет для лжеца предоставление логически последовательного отчета. Врий, Грэнхэг, Манн и Леал (2011) изучили способы увеличения когнитивной нагрузки, такие как требовать от человека говорить о том, что произошло, в обратном хронологическом порядке, или при сохранении зрительного контакта, или выполняя какое-либо другое умеренное упражнение. Этого также можно достигнуть путем задавания вопросов, которые требуют от отвечающего на них человека больше изобретательности, заставляя, таким образом, признаки обмана проявляться более четко.
Ключевой аспект при определении, говорит ли кто-то правду — это убедительность сюжетной линии, частью которой является эта правда. Многие лабораторные исследования обмана игнорируют этот аспект. Тем не менее, в повседневной жизни именно так часто оценивается правдоподобность. Один из интересных аспектов историй — это то, что они имеют естественную для них форму, которая может основываться на оценке их возможной достоверности. В сущности, это начало, середина и конец-обычно именно в таком порядке.
Для того, чтобы изучить влияние последовательности истории на решения о правдоподобности, Кантер, Грив, Никол и Бенневорт (2003) использовали модель Штайна, Гленна и Фридла — модель нормального развития нарратива: «абстракция, контекст, инициирование события, попытки, последствия и реакция». Они создали сценарии, которые при одном условии использовали эту структуру. При другом условии они поменяли порядок, делая при этом так, чтобы нарративная правдоподобность истории, что касается синтаксиса и грамматики, оставалась нетронутой. «Беспорядочные» нарративы были оценены как менее правдоподобные, чем те, которые соблюдали традиционную последовательность.
В дополнение к этим «внешним» аспектам истории, Кантер, Грив, Никол и Бенневорт (2003) также ввели элемент «криминального якоря». Это основывается на стереотипном предположении, что если есть намек на то, что человек — преступник, то оттенки всех суждений о нарративе, так же как и привлекательность, влияют на точки зрения о других нерелевантных вопросах, которые обсуждались ранее. Было обнаружено, что эти «внешние» факторы, которые основываются на предположениях о том, что могло бы произойти, оказывают мощное воздействие на предположения о правдоподобности. Например, если просто говорить во время предоставления отчета, что человек только что вышел из тюрьмы, а не просто пришел домой с работы, то это ведет к совершенно иным оценкам достоверности истории. Конечно, это были строго контролируемые эксперименты, во время которых отсутствовало много другой информации. Но стоит заметить, что во многих юрисдикциях предыдущие судимости подзащитного скрываются от присяжных b силу того, что это может исказить их объективную оценку доказательств.
НАРРАТИВЫ МОШЕННИКОВ
Мошенничество состоит в том, чтобы принудить человека, обычно расстаться с деньгами, обманным способом. Это, соответственно, требует решительного обмана для достижения успеха. Тем не менее, исследования обмана, по причине их лабораторного происхождения, которое не дает полной картины контекста обмана, обычно игнорируют реальный мир мошенничества. Однако анализ того, как действуют мошенники, все же дает понимание природы обмана и того, как его можно выявить.
Как показали Ванибади и Парк (2012), есть общие характеристики того, что известно как «419» или «нигерийские письма». Эти письма обычно предлагают получателю большую сумму денег. Как только получатель клюет на наживку, они просят аванс, чтобы получить деньги, но, конечно же, деньги он так никогда и не получает. Например, сообщается, что человек умер, оставив много денег, которые нужно вывезти из страны, или банкир натолкнулся на деньги на закрытом счету и т. д. Обычно есть много специфических деталей, некоторые из которых можно проверить в Интернете и которые имеют некоторую достоверность. Именно правдоподобное повествование привлекает людей.
Найдите примеры мошенничества типа обмана 419 (например, www.hoax-slayer.com/nigerian-scam-list.shtml) и обсудите, почему они убеждают такое большое число людей.
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ВЕРБАЛЬНОМ И БИХЕВИОРИАЛЬНОМ ПОДХОДАХ К ВЫЯВЛЕНИЮ ОБМАНА
Общие выводы, сделанные на основе большинства исследований — это поведенческие сигналы, такие как отведение взгляда и ломаная речь, не являющиеся полезными в выявлении обмана. Де-Пауло и др. (2003) проанализировали 158 поведенческих сигналов и обнаружили, что не было никаких постоянных сигналов, которые диагностически отличали лжецов от людей, говорящих правду, и никаких сигналов, которые наверняка связаны с ложью. Большинство обнаруженных отличий были очень незначимы и сложны-для проведения различий в ситуациях в реальной жизни.
Напротив, определенную ценность может иметь внимательное выслушивание того, что говорит человек, особенно, если есть внешние подкрепляющие факты, чтобы опереться на них. В контент-анализе текста есть определенная польза, но его тяжело стандартизировать, и он очень подвержен злоупотреблению. Компьютерная программа, которая делает анализ текста более объективным и стандартизованным, имеет некоторый потенциал, но это зависит от наличия соответствующих встроенных словарей, которые, возможно, нужно разработать специально для каждого контекста.
Работа, которой занимались Врий и его коллеги с упором на когнитивные моменты лжи, имеет огромный потенциал, хотя предстоит еще многое сделать, чтобы добиться ее приемлемости в юридическом контексте. Некоторые ее аспекты могут быть расценены как принуждение. Аналогичным образом, совместное интервьюирование людей предлагает некоторые очень интересные возможности, но при этом могут быть реальные проблемы с тем, чтобы результаты таких интервью принимались в суде.
В целом, существует важное различие между процессами, которые могут помочь в расследовании, по сравнению с теми, которые можно использовать как безоговорочные доказательства в суде. Наверное, нет таких психологических процедур, которые бы могли быть приняты в суде как указывающие на то, что человек лжет. То же самое относится и ко многим, но не ко всем, юрисдикциям относительно психологических подходов к выявлению обмана, о которых мы сейчас будем говорить.
Способность выявлять обман — это навык, который необходим для различного рода занятий; от воинской службы до расследования преступлений, работы в таможне и работы страховым агентом. Инвестируются деньги в то, чтобы разработать надежные детекторы лжи для использования против террористов и в системе правосудия. Все эти технологии предполагают, что ложь производит психологическую реакцию. В общем, они определяют эмоциональную реакцию человека на ситуацию и вопросы, которые ему задают. Но вопрос о том, является ли реакция показателем лжи — очень спорный.