Это чертовски подкупало. Искушало просто расслабиться и попробовать именно так.
В отместку за саму эту мысль второй сосок я прикусила заведомо больно.
— Черт тебя побери!.. — он в очередной раз засмеялся и все же дернулся навстречу так ловко, что я едва успела увернуться от прикосновения.
Пора была с этим заканчивать.
Уже привычно оседлав его бедра, я опустилась на него сразу до конца и замерла, кусая губы.
В темноте он этого видеть, к счастью, не мог, а я считала удары сердца, настолько извращенно хорошо это было снова.
Тобиас подо мной замер и, кажется, почти не дышал, а под его взглядом становилось так невыносимо жарко, что по спине скатилась капля пота.
Я начала двигаться медленно и плавно, наслаждаясь ощущением его в себе, чувствуя каждый дюйм. Мне в самом деле было на нем… удобно. Как если бы у нас была масса времени и возможностей друг к другу привыкнуть, узнать, как надо.
Мое собственное сердце постепенно начинало биться где-то в горле, и я прикрыла глаза, чтобы просто об этом не думать.
Не почувствовать ненароком, что прямо сейчас мне отчаянно не хватает стискивающих мое бедро пальцев.
В самый неожиданный момент Тобиас совсем легко, но встретил мое движение, качнув бедрами навстречу, и мне пришлось схватиться за его так удачно оказавшееся под ладонью колено.
Перед глазами плыло, в животе пульсировал теплый щекочущий ком, а он смотрел все так же прямо и жутко, и явно с большим трудом сдерживался от того, чтобы сказать что-нибудь, способное все испортить.
Нужно было, наверное, осадить его. Напомнить, что он тут — всего лишь тело, и все, что я делала, было не для него и не о нем.
Вместо этого я сжала его внутри, вцепилась пальцами в его колено крепче, и едва не застонала, когда он двинулся мне навстречу снова, а потом еще раз.
И замер.
Играючи доведя до крайности, он больше не собирался ничем мне помогать, и, поняв это, я засмеялась непристойно и хрипло. Резко подалась вперед так, что его член почти выскользнул из меня, но зато я теперь снова нависала над ним.
— Ублюдок.
— Один — один, Волчица, — он тоже улыбался довольно и пьяно.
Чертов сукин сын…
Я выпрямилась, успев заметить, как он вздрогнул, когда кончики моих рассыпавшихся волос скользнули по его груди. На этот раз я не оставила ему времени и простора для действий, двигаясь ритмично и быстро, так, что воздуха не хватало даже мне самой. Зато он хватал его губами неровно и часто — так явно неловко, отчаянно злясь и плавясь в этом одновременно.
О нет, он не привык терпеть, чтобы им командовали. Едва ли он вообще кому-то подобное позволял.
В последний момент поймав его взгляд, я задохнулась от того, столько в нем плескалось всего темного и нечитаемого, а потом нам обоим стало все равно.
На этот раз в себя я приходила долго.
Лежа щекой на груди Тобиаса и слушая, как постепенно выравнивается ритм его сердца, я первым делом подумала, что руки у него, должно быть, затекли знатно, и испытала по этому поводу глухое, но веселое злорадство.
— Можно задать тебе вопрос?
Его голос звучал низко и загнанно, но хорошо затаенная нотка растерянности в нем подняла мне настроение еще больше.
— Попробуй.
— Ты никогда не раздеваешься? Или я просто еще не заслужил?
Решив, что сейчас самое время для того, чтобы заглянуть ему в лицо, я приподнялась на локте, и с почти смущающим удивлением обнаружила, что руки у меня все еще подрагивают.
— Никогда и ни с кем.
Ничего интригующего мне в нем разглядеть, как ни жаль, не удалось. Разве что обнаружить во взгляде едва ли приличную в такой момент задумчивость.
— Это принцип или есть что-то, чего никому не нужно видеть?
— Это уже второй вопрос.
— Но ты ведь ответишь?
Он повернул голову, чтобы посмотреть на меня в ответ, и все поменялось слишком быстро. Не было больше этой странной серьезности, растаяло пугающее своей силой желание обладать мной. Остался только живой интерес, и он был неудобнее всего.
— Нет.
Сочтя, что пора заканчивать, я села и поправила волосы, доказывая не то себе, не то ему, что нет ни приятной слабости, ни желания лечь обратно.
— Тебе пора.
— Только если ты освободишь мои руки.
Теперь он почти смеялся. Как бы я ни старалась, почувствовал, конечно, и был своим открытием доволен.
Окинув его быстрым и почти презрительным взглядом, я позволила давлению на его запястья ослабнуть.
— Убирайся.
— Как скажете, мадам, — на этот раз он улыбнулся уже широко и открыто.
Глядя на то, как он спокойно одевается, я думала, что нужно умыться еще раз, и желательно, холодной водой.
— Кстати, — Тобиас повернулся, уже взявшись за ручку двери, окинул взглядом разгромленную постель и меня на ней. — Раз уж у нас начало так хорошо получаться договариваться. Что бы ты ни почувствовала и ни услышала ночью, больше не приходи. Это понятно?
От возмущения дыхание сбилось снова, но… Нет, это было не только оно.
Он знал, о чем говорил, и был предельно серьезен, а я не находилась с ответом.
Впрочем, Тобиас его от меня и не ждал. Кивнув то ли мне, то ли собственным мыслям, он пожелал мне спокойной ночи и вышел, а я еще долго сидела, отчего-то не находя в себе сил встать и снять безнадежно испорченную рубашку.
Глава 7
Перед рассветом прошел небольшой дождь, но к тому моменту, когда мы покинули постоялый двор, дорога уже почти просохла, а воздух остался чистым и свежим.
Готовой еды, предусмотрительно купленной Тобиасом в трактире, должно было хватить на два дня пути без остановок. За это время нам нужно было успеть разминуться с Нэдом и его бандой, и, по моим расчетам, это было вполне реально. Если не отвлекаться на ерунду и не спать, мы проскочим незамеченными, и даже если однажды чертов придурок об этом узнает, будет уже решительно всё равно.
В качестве издевательского и очевидного напоминания о ерунде ножны Тобиаса висели у меня на поясе, и красноречивый взгляд, которым он меня окинул, встретив во дворе утром, только подтвердил, что идея была отличная.
Особенно с учетом того, что повозку сегодня вел именно он.
Едва тронувшись в путь, мы сошлись на том, что ни мне, ни моим девочкам лучше не показывать лиц в этих