— Каких гостей?
Я подошла ближе, и, словно только этого и дожидался, Бруно обнял меня за талию и привлёк к себе.
— Ты сама знаешь.
Сердце опустилось от накрывшего с головой ощущения безысходности. Все мои планы, расцветшая во мне заново надежда, всё, что мне пришлось вытерпеть ради свободы — всё шло прахом, потому что если Удо и правда догадался…
Бруно коснулся уголка моих губ тёплым и ласковым поцелуем.
— Не волнуйся ни о чем.
— Сейчас «ни о чем» — это моя жизнь.
— Я знаю, — непонятно чему улыбаясь, он погладил меня по щеке обезоруживающе нежно. — С тобой ничего не случится, даю слово.
— Ты на его земле. Если он придёт сюда…
— … Ты предоставишь мне объясняться с ним. Пообещай.
— Пообещать тебе что? Смиренно стоять в стороне, пока ты будешь объяснять герцогу, по какому праву вмешиваешься в его дела?
— Разве до этого момента я тебя подводил?
— До этого момента ты меня…
Я осеклась в последний момент, но было поздно. Продолжая обнимать за талию, Бруно взял меня за подбородок, вынуждая смотреть себе в лицо.
— Я делал с тобой то, что любой здоровый мужчина делал бы с такой женщиной как ты. И при первой же возможности намерен продолжить. Ты задолжала мне ещё целые сутки, если помнишь.
— Это не шутки, — не в силах сбросить его руки и отстраниться, я продолжала заглядывать ему в глаза, и даже не удивилась тому, что интонация получилась почти умоляющей. — Ты не знаешь Удо. Сначала он убьёт тебя и заставит меня смотреть на это. А потом…
Бруно прижал два пальца к моим губам, и я послушно умолкла, опешив от того, как отозвалось на это прикосновение моё тело.
Он, по всей видимости, это тоже понимал, потому что мгновение спустя перестал хмуриться и улыбнулся мне коротко, но очень тепло.
— Ничего не бойся. Он не тронет ни тебя, ни меня. Просто молчи и стой за мной. И ничему не удивляйся.
Он говорил так уверенно, так очевидно стараясь успокоить, что у меня ёкнуло сердце.
Я хотела ответить ему, что так не получится, что он не представляет, с кем и чем имеет дело. Что Удо не волнуют уговоры, просьбы и доводы. А ещё о том, что я не хочу, чтобы он умер мучительной и нелепой смертью ради глупой прихоти обладать мной.
Бруно склонился ближе и снова коснулся моих губ.
— Лучше подумай о том, чем мы займёмся после. И как.
В шаге от чудовищной опасности он продолжал рассуждать о том безумии, которому мы предавались всю ночь до полного изнеможения, и я стиснула ткань его рубашки.
— Ты сумасшедший идиот. Нельзя…
Я умолкла от того как напряглись мышцы Бруно под моей рукой. Он вскинул голову, настораживаясь, собираясь.
По всей видимости, он чувствовал острее, чем я, но и мои руки начинали предательски дрожать.
Возвращаться к Удо живой я не собиралась, но теперь нужно было ещё и позаботиться о том, чтобы не потянуть Бруно за собой. Не после всего, что он показал мне.
— Не приближайся к нему, пока я не разрешу, — мягко сняв мою руку со своего плеча, он отстранился и направился к двери.
Бруно открыл её как по заказу вовремя — как раз когда герцог Керн начал подниматься на крыльцо.
Спокойное выражение его красивого лица не сулило нам обоим ничего хорошего, и поняв, что попятилась в сторону спальни, я мысленно приказала себе остановиться и взять себя в руки.
Что бы Удо ни решил, сначала он обратится ко мне, и лгать и изворачиваться, чтобы хотя бы немного смягчить последствия для Бруно, мне придётся как самому Дьяволу. Нельзя бояться его в такой момент — он потом своё получит.
В том, что он сумеет заставить меня дрожать от ужаса и унижаться я не сомневалась, равно как и в том, что Бруно упёртый и самоуверенный дурак. Никто не смел перечить хозяину этих мест.
Пока я собиралась с мыслями, мой муж успел остановиться на пороге и прислониться плечом к дверному косяку, а Бруно — отступить на пару шагов назад, не препятствуя ему войти в дом.
Задержав дыхание, я всё же осмелилась посмотреть на Удо прямо, но он этого даже не заметил, потому что смотрел только на него.
— Ну и что ты делал тут с моей женой?
В его голосе, помимо привычной мне холодной надменности, слышалось злое и бесшабашное веселье. Он, конечно же, всё чувствовал и прекрасно понимал.
— Тебе рассказать в подробностях? — Бруно сложил руки на груди так, словно мог требовать от герцога каких-то объяснений, и остался абсолютно невозмутим.
— Спасибо, обойдусь, — Удо хмыкнул и всё же переступил порог.
Не снисходя до того, чтобы изучить обстановку, он наконец одарил взглядом меня, и я почувствовала, как в груди застывает предательский холодок.
— Прекрасная Мирабелла предпочла герцогу неотесанного лесника. Значит вот что было нужно.
— Можешь выкатить мне бочонок коньяка из герцогских подвалов в знак признательности за то, что я помог тебе раскрыть эту тайну, — очевидно, что-то для себя решив, Бруно всё так же спокойно направился к столу, хотя и оставался при этом между Удо и мной. — Сейчас у меня только вино. Будешь?
— Оставь себе.
— Так и знал, что герцог Керн не пьёт с утра, — отставив бутылку, которую успел взять в руки, Бруно снова развернулся к нему. — Так чего ты хотел?
— Забрать герцогиню домой, разумеется.
Теперь Удо мне улыбнулся, и я едва сумела остановить себя от того, чтобы стянуть пальцами платье на груди в нелепой попытке закрыться.
— Пять минут назад герцогиня не желала видеть даже твоей тени, так что, боюсь, с этим возникнут трудности.
А вот Бруно в мою сторону даже не повернулся. Присев на край стола, он продолжал смотреть на герцога, как полагается смотреть учтивому хозяину на надоедливого и нежеланного гостя.
— Тогда что же она не скажет мне об этом сама? — ничуть не смущаясь под этим взглядом, Удо прошёл вперёд и расположился в кресле, стоящем у камина.
Том самом кресло, в котором Бруно сидел вчера, когда я вылетела из спальни, сгорая от желания расцарапать ему лицо.
— Смелее, жена моя, Мирабелла. Ты решила меня покинуть?
Он расправлялся манжету так, будто спрашивал меня о сущем пустяке, и это значило, что он в ярости.
Достаточно было сказать «Нет». Опуститься на пол к его