В пустынных коридорах замка было тихо, и я спустилась по лестнице, чтобы заглянуть в кухню. Есть после всех тревог и переживаний хотелось почти нестерпимо.
Вот только добраться до еды мне не удалось.
К счастью, их приглушенные голоса я услышала заранее и успела остановиться, не показываясь на пороге гостиной.
Бруно и герцог Керн расположились там, и судя по тону их беседы, убивать друг друга по-прежнему не собирались.
— Ты еще больший мерзавец, чем я предполагал. Или еще больший дурак.
— Я пью отличное вино в твоем доме и все еще жив. Значит все же не дурак.
Удо засмеялся тихо и коротко, и приятного в этом смехе было мало.
— Мне следовало бы снести тебе голову за Мирабеллу.
Я не могла видеть, но готова была поклясться, что Бруно почти равнодушно пожал плечами в ответ.
— Это твоя вина. Сколько она прожила с тобой, больше года? За это время можно соблазнить даже чужую жену, не говоря уже о собственной. Бросить к ее ногам все золото мира. Очаровать. Стать пусть не любимым мужем, но желанным любовником. Ты не смог ничего из этого. Или не захотел.
— Ты решил рассказать мне, как мне следует обращаться с собственной женой?
— Ведь без моего совета у тебя не слишком хорошо получается, не так ли?
Ядовитую улыбку, мелькнувшую на его губах, я представила так ярко, что едва не обнаружила себя, бросившись вперед, чтобы остановить Удо, но как ни странно, тот не закричал и не начал грозить своему собеседнику страшной карой.
— Оставь свое мнение при себе, лесник.
— С превеликим удовольствием. Я с радостью уберусь обратно в свой лес, когда она будет в безопасности, если ты намекаешь на это, герцог.
Послышался звон бокалов и хорошо знакомые мне шаги — Удо встал, чтобы налить обоим еще вина.
— Не знал, что она тебе так нравится.
— Скорее, мне было просто любопытно. До недавних пор.
— До того, как ты уложил ее в свою постель?
— До того, как ты нарушил договор, вторгнувшись в мой лес.
Ненадолго наступило молчание, и прервал его, как ни странно, Удо.
— Здесь нет ничего твоего.
— Разумеется. Воля ваша.
Теперь Бруно откровенно смеялся, и от этого смеха, вроде бы безобидного и совсем не злого, у меня кровь стыла в жилах. Кем бы он ни был на самом деле, беспощадный герцог Керн почитал его если не за равного, то точно за того, с кем не стоит связываться без крайней на то нужды.
— Зачем ты устроил это представление с замком?
— Затем, что при мне ты гарантированно не сможешь причинить ей вред ни одним из доступных тебе способов. Ты же не станешь отрицать, что их у тебя великое множество.
— Ты и правда не дурак.
Снова наступило молчание, прерываемое только звоном бокалов.
— У нас с тобой очевидно есть проблема, герцог. Если это хоть немного утешит твою попранную гордость, я могу пообещать, что постараюсь за время твоего отсутствия ее решить.
Бруно говорил задумчиво и медленно, как будто взвешивал каждое слово, которое намерен был произнести, и я поймала себя на том, что сжимаю кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони.
Эти двое обсуждали меня как вещь, торговались как на базаре, и кто из них был хуже сейчас, я не могла решить так сразу.
Искушение уйти так же бесшумно как приблизилась и не унижать себя тем, что слушаю все это, было велико, но, не дослушав, я лишилась бы и возможности ответить себе на этот вопрос.
— Вот как? Сегодня ты не перестаешь меня удивлять. Я слушаю.
Удо забавлялся. Его удовлетворение тем, что Бруно, несмотря на собственную наглость, старался найти к нему подход, разливалось по комнате горячей волной.
Если это чувствовала даже я, сам Бруно не мог не почувствовать тоже.
Когда он заговорил снова, его тон изменился почти неуловимо, но так, что я на всякий случай обхватила себя за плечи руками.
— Я уговорю ее развестись тихо. Никаких отступных, никаких публичных разногласий. Ты отпустишь ее к отцу или туда, куда она посчитает нужным, и навсегда забудешь о ее существовании. Хороший план?
Снова звон бокалов, и снова тихий и недобрый смех — сдерживаться Удо уже перестал.
— Потрясающе. Какое благородство. Ты ведь знаешь, что деньги меня не волнуют, не так ли?
— Дело не в деньгах, а в чести, — Бруно ответил так быстро и четко, что, вероятно, его перебил. — Ты можешь отказаться от жены, если она не способна подарить тебе наследника. Никто не посмотрит на тебя косо, если ты расторгнешь такой брак. Поверь, я сумею сделать так, чтобы она согласилась и на это.
На этот раз Удо думал так долго, что я успела привалиться к стене и начать отсчитывать собственные вдохи.
Бруно предлагал ему чудовищные, губительные для репутации молодой женщины вещи. Если предположить, что я снова решу выйти замуж когда-то, настолько скандальный развод с герцогом Керном сослужит мне плохую службу.
А впрочем, для того чтобы думать о будущем, мне предстояло для начала позаботиться о том, чтобы оно у меня было.
Не то чтобы я сама не задумывалась о возможности предложить Удо нечто подобное, но сначала не могла подобрать слов, чтобы начать этот разговор, а потом слишком боялась себя выдать. Того, что я делала, защищая себя от беременности, он бы не простил, и уж точно ни на что бы не согласился.
— Не смей говорить об этом, — задумавшись, я вздрогнула, когда из гостиной снова раздался голос моего мужа.
Удо едва сдерживал холодное и опасное бешенство, но даже оно Бруно не пугало.
Судя по звукам, он поднялся и начал мерять комнату шагами.
— Подумай сам, герцог. Ошибки случаются. Даже с тобой. Эта девочка не чета двум твоим предыдущим женам, ты и сам это видишь. Если она оказалась способна сбежать, кто знает, что еще она может сделать с собой? И тогда ты точно будешь выглядеть бледно. В третий раз овдоветь…
— Довольно, — Удо поставил бокал на стол так резко, что непонятно было, как не разбил. — У меня действительно нет ни времени, ни желания сейчас разбираться в этом.
— Я тебя об этом и не прошу, — все так же спокойно Бруно поставил свой бокал и остановился. — Просто подумай об этом. В дороге хорошо думается, я знаю. И не торопись ни с ответом, ни со своим возвращением. А я пока присмотрю за герцогиней.
После недолгой и напряженной