Но парадокс заключается в том, что именно такая ситуация и стала причиной того, что казахи в итоге оказались не просто последним крупным кочевым народом Евразии, связанным с прежней кочевой государственностью. Казахи смогли со временем занять все те пригодные для занятия кочевым скотоводством территории, которые не смогли освоить ни Российская империя, ни империя Цин. Поэтому казахское население проживает сегодня в бывшей Джунгарии на территории Западной Монголии и Синьцзян-Уйгурского автономного округа. Казахи живут также по левобережью Волги, в других местах, ранее пригодных для ведения кочевого хозяйства.
Казахское ханство первой половины XVIII века не имело сильной централизованной государственности, как у ойратов или крымских татар. Но казахи в итоге не просто остались в истории, но и продолжают играть заметную роль в политических процессах в Евразии. Казахи не просто выжили, они заняли политическое поле. Возможно, что именно потому, что казахи не имели жёсткой политической структуры. В тот момент, когда им приходилось иметь дело с непреодолимой внешней силой, они оказались более адаптивны к новым условиям.
К XVIII веку время кочевых империй закончилось. Последними такими империями были Джунгарское и Крымское ханства. Они пали, потому что слишком велика была мощь противостоящих им аграрных империй — Российской империи и империи Цин. Данные империи хотели избавиться от своих исторических конкурентов, тем более что отношения между ними всегда были очень сложными.
В свою очередь казахи вплотную столкнулись с имперской политикой в принципиально другое время. Вторая половина XIX века, несомненно, отличается от середины XVIII века. Это справедливо про отношения и с Россией и с Китаем, только по-разному. В XIX веке Китай уже стал политически слаб. Он уже не мог играть активной роли на своих западных границах.
В то время как Россия, напротив, после поражения в Крымской войне перешла в наступление на восточном и юго-восточном направлениях. И это происходило в соответствии с политикой других европейских государств в Азии и Африке. По крайней мере, для современников этого процесса в России это было вполне очевидно.
Европейская колониальная экспансия в это время была объективной реальностью. Помимо военного и технологического превосходства важно было также, что государства Европы прошли через серьёзные изменения общественно-политической системы. На их фоне традиционные государства Азии и Африки выглядели все более архаичными. Военно-политические принципы организации, налоговая и экономическая политики столетиями оставалось неизменным. Именно архаичность стала главной причиной поражения восточных государств и племён и последующего их завоевания европейцами. На Востоке наступило время перемен. Кто имел возможность, тот пытался самостоятельно предпринимать попытки изменить ситуацию, как это делали в Турции, Иране или Афганистане. Они сохранили независимость, пусть в ряде случаев и формальную.
В то время как другие восточные общества оказались под прямым управлением европейских государств. И, соответственно, столкнулись с разными моделями проводимой ими модернизации традиционных обществ. Выбор модели естественным образом зависел от политики господствующей европейской державы. Но избежать внешнего управления для народов Азии и Африки в то время было совершенно невозможно. В частности, это характерно было даже для Китая, который ещё в XVIII веке был могущественной централизованной аграрной империей, который сокрушил Джунгарское ханство. В середине XIX века он уже вынужден был уступать свои территории в концессии европейским государствам и выглядел все более архаичным по принципам своей организации.
Российская империя, без сомнения, несмотря на все организационные отличия от стран Европы, была одной из ведущих европейских держав. В частности, её продвижение внутрь Азии было связано с конкуренцией с Великобританией в рамках «Большой игры». «Области на степной окраине и в предгорьях становились поселенческими колониями, в то время как Средняя Азия представляла собой классический пример колонии по образцу европейского господства над чужими территориями. Понятие «империализм» можно распространить на Россию окончательно в конце XIX века, когда она стала активно участвовать в соревновании с европейскими державами в борьбе за азиатские рынки» [774]. В российских политических кругах всегда наблюдали за политикой европейских держав в их колониях и в некоторых случаях учитывали их опыт в своих действиях. Например, после завоевания Ташкента российские власти на время создали в этом городе местный совет по образцу мехкеме, органа местного самоуправления, который использовался французами в Алжире.
Собственно, присоединение к Российской империи привело казахов, как и население Средней Азии, в европейскую зону влияния. Это имело значение в контексте вопросов модернизации. Потому что появление европейцев в Азии, очевидно, вело к модернизации традиционного образа жизни. И это предопределило направления развития многих стран Азии на длительную перспективу.
В книге рассматривается вопрос модернизации. И здесь наиболее важным являются два обстоятельства. Первое связано с той моделью, которую европейская метрополия пытается реализовать в своей колонии. Второе заключается в способности азиатских обществ использовать результаты модернизации в своих интересах и создать на их основе современную систему общественно-политической и экономической организации. И вот здесь ключевым является модель модернизации. Каждое из европейских государств-метрополий использует собственную модель.
В этом смысле британцы в Британской Индии и других своих колониях сделали акцент на их самоуправлении и создании необходимых для этого институтов. Данные институты легли в основу современных государств Индии, Пакистана, Малайзии и некоторых других. Общества этих стран смогли адаптировать данные институты.
В то время как Российская империя предпочитала консервацию имеющихся в зависимых обществах отношений. Здесь она скорее следовала логике традиционных аграрных империй. Согласно этой логике сначала создавались зависимые владения с сохранением всех местных законов. Например, Валашское и Молдавское владения в Османской империи или Калмыцкое ханство в Российской империи. Затем в случае возникновения необходимости происходило распространение на эту территорию организационных правил империи. Так у тех же Османов на ранее зависимые земли распространялась система тимаров, условного пожалования в обмен на службу.
В казахском обществе Российская империя следовала примерно той же логике. Сначала зависимые ханства, затем распространение административной системы, которая осуществляла внешнее управление, не вмешиваясь во внутренние процессы. Причём российская администрация сохранила за собой контроль над ключевым ресурсом в степи — землёй. В то же время местная система самоуправления была ориентирована на выполнение обязательств перед империей.
В такой схеме модернизация носила только косвенный характер. В основном она была связана со строительством железных дорог и появлением русских поселений с соответствующими рынками и школами, куда по экономическим соображениям имели ограниченный доступ казахские дети.
С учётом того, что Российская империя по своей организации отличалась от Европы именно отсутствием системы