В любом случае создание Монгольской империи — это принципиально важный момент в истории Евразии, имеющий эпохальное значение. Вряд ли мы когда-нибудь сможем ответить на все вопросы, для этого слишком мало источников и слишком много современных идеологических условностей. Однако каждая такая попытка должна всё-таки приближать нас к пониманию логики происходивших событий.
1. Накануне
Территория современной Монголии, где в XII веке образовалась империя Чингисхана, является важной составной частью обширных степных пространств Евразии. Они протянулись по огромной территории, от восточных районов Маньчжурии вплоть до западной части причерноморских степей. В этом ряду историко-географической особенностью исторической Монголии является её месторасположение между лесными массивами Сибири с севера и великой пустыней Гоби с юга. За Гоби к югу и юго-востоку находились степные районы нынешней Внутренней Монголии, а затем и собственно Китай. Для кочевников восточной части степной Евразии отношения с Китаем всегда имели большое значение, как, впрочем, для любых кочевников отношения с любыми оседлыми обществами. Поэтому очень важно, что контроль над Монголией обеспечивал кочевым политическим объединениям выгодную стратегическую позицию в отношениях с этим богатым и могущественным оседлым соседом.
С одной стороны, это было связано с тем, что, находясь в Монголии к северу от пустыни Гоби, кочевники могли чувствовать себя в относительной безопасности от военных действий со стороны Китая в любом его политическом состоянии. Известно, что государства, находившиеся на территории Китая, большую часть своей истории не имели возможности надёжно контролировать монгольские степи за пустыней Гоби из-за проблем с мобильностью своих войск и обеспечением их коммуникаций. С другой стороны, кочевники из Монголии, в свою очередь, имели возможность угрожать как собственно китайской территории, так и стратегически важным для Китая торговым маршрутам на запад. В связи с этим территория современной Монголии в целом являлась идеальным местом для размещения любой кочевой государственности, которая была заинтересована в поддержании безопасных для себя политических и экономических отношений с Китаем. Этому способствовала большая мобильность кочевых военных формирований, а также их меньшая зависимость от регулярного снабжения, что позволяло им легко проходить большие расстояния, и особенно пустыню Гоби.
Вообще отношения между Китаем и соседствующими с ним северными кочевниками являются одним из самых интересных примеров взаимодействия кочевых и оседлых обществ. Более того, это взаимодействие имело большое значение и для развития кочевой государственности и для многих этнических процессов в степной Евразии. Несомненно также и то, что процессы в Китае оказывали большое влияние на политическую ситуацию в соседних с ним степных районах. В первую очередь в контексте воздействия на формирование здесь государственных образований. Поэтому естественно, что для лучшего понимания положения дел в степях Монголии необходимо также учитывать и развитие внутренней ситуации в Китае.
Например, стоит обратить особое внимание на реформы в Китае, которые произошли в этой стране примерно в V–III вв. до н.э. Их результатом стало создание уникальной даже для Древнего Востока централизованной системы организации государственной власти. Именно эти реформы во многом создали условия для обеспечения стабильности политической, социальной и культурной организации Китая, его устойчивости к внешнему воздействию на протяжении последующих двух с лишним тысячелетий. Более того, они оказали влияние на многие соседние государства, такие как Вьетнам, Корея и Япония. С небольшими изменениями эта сложная система существует в Китае и до сих пор.
В целом реформы в Китае и создание здесь централизованного государства превратили эту страну в доминирующую в данном регионе силу. Как следствие в соседних с ним северных степях стали образовываться крупные кочевые государственные объединения, как для возможных нападений на Китай, так и для обороны от его действий. Можно сделать предположение, что эволюция государственной системы Китая стала одним из главных катализаторов начала процессов формирования известной нам имперской кочевой государственности в Степи. Обычно её создание связывают с образованием государства Хунну. При этом важно, что пока Китай был слаб и раздроблен, в такой имперской государственности, скорее всего, не было необходимости.
Хотя, казалось бы, непосредственный ход реформ в Китае не имеет прямого отношения к теме данной работы, однако степень влияния этой страны на процессы в Степи представляет собой большое значение для любого исследования кочевой государственности. Кроме того, воздействие китайской политической традиции было одной из важных составляющих в процессе создания Монгольской империи. Естественно, что это не могло не сыграть свою роль в том влиянии, которое уже монгольская государственность впоследствии оказывала на политические и этнические процессы на огромных пространствах в Евразии. Поэтому весьма важно понять как системные особенности китайской цивилизационной модели, так и степень её организационного участия в том, что мы сегодня называем «монгольской проблемой».
Древний Китай
Первая династия на территории Китая, о которой, правда, сохранились только легендарные сведения, называлась Ся и существовала она с 2205 до 1766 г. до н.э. Следующая, более реальная династия — Шан — просуществовала с 1765 до 1123 г. до н.э. [43] Примерно в 1122 году её сменило государство Чжоу. «Самый ранний, так называемый период Западной Чжоу продолжался с момента свержения Шан в 1122 до 771 г. до н.э., следующий, с 771 по 464 г. до н.э., получил название «Весны и Осени». И, наконец, последний период, длившийся с 463 по 222 г. до н.э., — это период борющихся царств» [44]. В 771 году в истории Чжоу имел место острый политический кризис, который был вызван поражением чжоуского вана в войне с западными племенами некитайского происхождения. «Племена цюаньжунов из числа западных жунов совместно с Шэнь-хоу напали на Чжоу и убили Ю-вана у горы Лишань» [45]. При этом «гибель вана послужила сигналом к расширению междоусобицы. Местные владетели и бывшие вассалы из числа «варваров», воспользовавшись смутным временем, стали присваивать территории, находившиеся до этого во владениях западночжоуского дома. В смуту, продолжавшуюся два десятилетия, было вовлечено большинство центральнокитайских правителей и множество жунских вождей» [46]. После чего столица Чжоу была перенесена на восток Китая и начался период Восточного Чжоу.