Я удовлетворенно вздыхаю.
Зевс, подвинься. Эта женщина считает меня богом.
— Алёна, ты просто очаровательна.
Девушка поднимает ко мне лицо.
— Нет, это ты просто очаровательный. И классно целуешься… И все остальное. А ещё ты хороший. Очень хороший. И с тобой я узнала, что хочу большего. Вот, почему я влюбилась в тебя.
Я смотрю в ее осоловелые глаза и понимаю, что Тимофеева уже на этапе пьяных базаров. Устало вздохнув, девушка зевает.
Сделав вид, что не слышал ее последних слов, я предлагаю:
— Давай-ка уложим тебя спать? День был длинным.
— Мне надо в душ и косметику смыть, — медленно моргая, Алёна тихо хнычет.
— Ничего. Иногда полезно поспать немытой. Только нужно снять платье.
— Ты ляжешь со мной? — Алёна преданно смотрит мне в глаза.
— Ну конечно.
Я помогаю снять ей платье и чулки, затем укладываю в свою холостяцкую постель и накрываю пледом. Девушка сворачивается калачиком. Устроившись рядом, я обнимаю ее, прижимаясь к круглой попке.
— Миша? — сонной шепчет Тимофеева.
— Да?
— Завтра все будет по-другому? — грустно бормочет она.
— Почему?
— Я не знаю. С тобой было так легко, а теперь так сложно.
Я улыбаюсь.
— С тобой тоже, — целую ее голое плечо. — Ну и пусть.
Алёна засыпает почти сразу, мне же долго не удается сомкнуть глаз. Держа в объятиях девушку, я думаю о разных вещах.
С самого детства каждого из нас окружают люди — важные и не очень. Без одних, ты знаешь, что точно не проживешь, а, распрощавшись с другими, вскоре даже и не вспомнишь об их существовании.
А ещё есть те, кто приходит в нашу жизнь внезапно, но остаются в ней навсегда.
Не могу со стопроцентной уверенностью сказать, из какой категории Алёна. Лучше спросите об этом мое сердце.
Раньше, даже в долгих поездках по глухим местам, мне не доводилось испытывать одиночества, но все эти дни и недели, что мы не виделись с Тимофеевой, я ощущал в груди какую-то странную пустоту.
Мне было одиноко. Без нее.
В голове молнией вспыхивает брошенная девушкой фраза.
Вот, почему я влюбилась в тебя.
Полагаю, алкоголь сыграл определенную роль в ее откровении, но, что у трезвого на уме…
Я хочу верить, что ее слова чего-то да стоят. Действительно хочу.
Глава 11. Алена
"Доброе утро. Я скоро вернусь. Чувствуй себя как дома. Твой Бог Миша…"
С совершенно глупой улыбкой я в третий раз перечитываю записку от Миши, которую он положил под стакан воды, потягиваюсь и делаю несколько глотков.
Какой же он заботливый. И, полагаю, как и все путешественники — безнадёжный романтик.
Ну кто в наше время пишет записки?
Настроение у меня замечательное, чего не скажешь о внешнем виде: ресницы слиплись, укладка превратилась в воронье гнездо, да и трусики бы сменить не помешало.
Представляя собой довольно плачевное зрелище, я встаю с дивана и направляюсь в ванную.
На полке в Мишиной ванной негусто: в наличии лишь гель для душа, он же шампунь, а также, бритва, средства для бритья и зубная паста.
Открыв колпачок, я вдыхаю содержимое флакона с гелем, затем изучаю этикетку и наконец понимаю, чем именно благоухал Чурилов.
Дерево, хвоя, хрустящий снег — зимняя лесная свежесть.
Включив воду, я встаю под душ, намыливаю голову и тело.
Мишин запах окружает меня. Внизу живота завязывается волнительный узел, а пульс подскакивает.
Прошлой ночью мне было хорошо с ним, но я хочу полноценного секса для нас двоих, мечтая снова прижаться к сильному мужскому телу, почувствовать его член внутри и услышать наши хриплые стоны.
Конечно, как каждой нормальной здоровой девушке, мне всегда нравился секс, но до знакомства с Мишей я не хотела заниматься им так часто. Если на чистоту, ласки, поцелуи — я всего этого хотела, только, почему-то, меня мало волновало собственное удовольствие. Миша, сам того не ведая, что-то сдвинул во мне. Ведь до встречи с ним об одних вещах я боялась и помыслить, а о других — напротив, думала больше, чем следует.
Наверное, такими и должны быть настоящие отношения, когда мужчина думает не только о себе.
Увы, это камень в огород Филатова. И, если бы не Миша, я бы никогда не узнала, что может быть и по-другому.
Смыв шампунь, я полощу рот с зубной пастой. Мой взгляд упирается в висящую на крючке мочалку. Протянув руку, я провожу по ней пальцами. Она жесткая, грубая, с деревянными ручками, непритязательная, как и все в квартире Миши. Очень заметно, что он воспринимает свое жилье не как дом, а как очередной перевалочный пункт. И мне, человеку, который даже в гостиничном номере пытается навести домашний уют, трудно представить, каково это — вести подобный образ жизни. Что совсем не умаляет того, насколько я очарована этим мужчиной.
Вспомнив, о чем мы говорили перед тем, как я вырубилась, резко распахиваю глаза.
Вот, почему я влюбилась в тебя…
Боже. Я так и сказала. Просто взяла и призналась в любви парню. Сама! Первая!
А что же он?
Нахмурившись, пытаюсь восстановить наш вчерашний диалог.
А он ничего…
Я опускаю плечи.
Однако Миша не соврал, когда говорил, что он джентльмен. Ведь вместо того, чтобы воспользоваться вчера моим состоянием, он позаботился обо мне, раздел, уложил в кровать.
Я делаю глубокий медленный вдох и снова улыбаюсь.
Ну нельзя быть таким идеальным.
Завернувшись в полотенце, я выхожу из ванной. После горячего душа мое вчерашнее платье выглядит не очень привлекательным. Хочется завернуться во что-то тёплое и мягкое.
Поглядывая на шкаф, я все-таки решаюсь совершить набег на Мишин гардероб и останавливаю свой выбор на рубашке из толстой фланели в бордово-серую клетку.
Это как раз то, что нужно.
Надев рубашку, я разыскиваю свой клатч и беру телефон. На часах начало двенадцатого. Проведя пальцем по экрану, я смахиваю вереницу уведомлений. От мамы несколько пропущенных с утра пораньше. Похоже, она всерьез надеялась, что я буду бодрствовать спозаранку после свадьбы лучшей подруги.
Последний раз мама звонила десять минут назад, пока я мылась в душе. И я точно знаю, если сейчас ей не перезвонить, она поднимет на ноги и всю королевскую конницу, и всю королевскую рать, и самого министра МЧС.
— Привет, мам, — прижав к уху телефон, сажусь в Мишино кресло у окна.
— Привет, проснулась? Ну как свадьба?