Зрелище татарам «понравилось». Они выли, рвали и метали. Метали и стрелы, которые даже долетали до островков, да. Потом они снялись и ушли. Другой брод был в двух днях конного пути возле Каширы. Там стояли войска какого-то государева воеводы. Оттуда полки решили не снимать. И я представил, как те наши полки дрогнули и пропустили татар на левый берег.
— Эх, мне бы сеть из плазмоидов, — подумал я, — Я бы к татарам внедрился и передавал: «Липа-липа! Я сосна! Приём!» Э-хэ-хэ… Или парочку дронов из восьмидесятоно года. Две тысячи всьмидесятого… На солнечных батареях… Да и на ДВС, тоже бы… Тфу! Мечтатель, млять! Давай, без этих самых… У самого ума палата. Да и на попе ровно не сидел эти годы. Хм! Все не сидели. Все мои матрицы пахали, как тысяча «пап Карло». Нормально всё будет.
К июлю на противоположном берегу скопилось… Это просто пи*дец, сколько скопилось там войска. Татары методом проб и ошибок нашли островки, с которых добивали до нашего «городка», построили свои такие же и стали посыпать нас стрелами. Они явно ждали прибытия кого-то важного. Скорее всего самого Мехмеда Гирея.
Уже близился конец июля, когда в центре много тысячного лагеря были установлены яркие шатры. А через два дня на том берегу появились богато разодетые всадники. Пятьсот-шестьсот метров не расстояние для глаз снайпера. Увидел я того, кого хотел увидеть. Ну, теперь осталось только ждать большого бумса.
«Упустили» мы во время «последней» схватки нескольких не самых простых татар. Подранили и «упустили». «Завербовали» и отпустили. Нашими лазутчиками — диверсантами они теперь стали, да-а-а… Просто с матрицамии вербовка происходит. Прикоснулся своим «щупальцем» чужой матрицы, и всё.
Э-хэ-хэ… сколько их таких уже завербованных в этом мире. А как по-другому. Жить-то хочется. Я бы в этом мире и года бы не прожил без правильно настроенного ко мне «окружения».
Ии тут я услышал возгласы со стороны своей спины. Оглянулся. Конница! Явно — наша. О, впереди воевода Воротынский! А с ним? Хм! Андрея Ивановича Старицкого мне в Кремле видеть приходилось. Со всеми спесив, кроме брата Василия, государя своего. Его боится, как чёрт ладана. А вот Юрий, тот нет. Тот, похоже, никого не боится. Но брата, тоже слушается, склонив пред ним голову. О! Так и Юрий с ними! А следом человек двадцать воевод.
Подскакали, едва не растоптав. По княжеским лицам брезгливые гримасы.
— Ты новик Колычевых? — спросил небрежно, выдыхая перегар Юрий Иванович.
— Три дня бражничали, пока я тут рубежи Родины охранял? — подумал я. — Сотник Фёдор Колычев и воевода государя Василия Ивановича милостью.
— Да, какой из тебя ещё воевода? — скривился Юрий. — десяток татар побил?
Ему было лет сорок сейчас, если верить историческим фактам.
— Вон тела там лежат закопанные. Восемьсот двадцать семь штук. Можешь вырыть и пересчитать. Или у дьяка, что мне Василий Иванович отдал для ведения хронологии спроси.
— Какой хронологии? — нахмурился князь Юрий.
— А такой хронологии. Кто и когда приехал брод от татар защищать. Я тут уже больше месяца стою, а до сих пор рядом со мной и нет никого. А татары едва не прорвались надысь[1].
— Хронологию, говоришь? А ну ка, где тот дьяк?
— В обозе где-то, — пожал я плечами.
— Федул! Найди дьяка и приволоки сюда!
— Ага, — подумал я — пусть поищут. Я тот дьяк посольского приказа, что всё записывает. Всё, млять, за всеми записывает.
— А ты больно дерзок, стольник. Думаешь, ежели государь благоволит, так ты Господа Бога за бороду взял?
Я промолчал.
— Чего молчишь, щенок?
— От того и молчу, что щенок, — сказал я. — Где мне тявкать?
— Не тявкать, а лизать сапоги должен! — возвысил голос князь Юрий.
— Что он тут делает? — думал я тем временем, — Он же в Москве должен был быть. А из Москвы, если мы не сдержим татар, бежать в Волокламский.
Я молчал.
— Забирай своё войско и убирайся. Мне своевольные воеводы не нужны.
— О сём в письменном виде приказ, тогда мои войска сдвинутся с рубежа. Берег большой. Что вправо, что влево. Ажно три версты.
— Сказано тебе — убирайся! — крикнул князь и замахнулся на меня плёткой.
— И я сказал! Только после письменного, подписанного тобой приказа. У меня указ государя стоять на месте и не допустить проход татар на левый берег реки Оки между селениями Большие и Малые Колычевы. Показать указ государевой рукой подписанный? Или ты на государев указ уд кладёшь?
Тут Юрий Иванович меня ударил. Плеть имела три конца и они бы мне ничего не сделали, так как я отстранился назад, но я специально подставил руку, вокруг которой они и закрутились. Да плотно так. Так плотно, что потянув её на себя я вырвал её рукоятку из руки князя. Вырвал и перехватил ей в полёте.
— Ты, князь, ударил государева стольника при исполнении им государевой службы. Вира с тебя! На суд пойдёшь. За мной вон сколько видаков. Они и на дыбе подтвердят, что ты на меня руку поднял.
Видаков, то есть свидетелей и впрямь было предостаточно. За мной тоже постепенно собрались мои воины.
— Вот, козёл! — подумал я. — А ведь придётся уехать!
— Будет тебе приказ, будет тебе суд, будет тебе и вира! Да такая вира, что и не рад будешь, что запросил! — крикнул князь Юрий.
— Ну-ну, — подумал я. — Ну, какой же дурак!
— Уводите обоз с фуражом — сказал я тихим шёпотом своему второму воеводе. — Через час снимаемся.
— А гуляй-городок?
— Оставляем. Им он скоро пригодится.
Второй воевода развернул коня и ускакал распоряжаться. Я тоже отвернул коня от «гостей» и хотел было запустить сигнальную стрелу, но передумал.
* * *
[1] Надысь — недавно.
Глава 16
Мы стояли и контролировали свою часть берега. На противоположном берегу тоже увидели пришедшую мне «помощь» и стали присматриваться. По сравнению с моим воинством, пришедшая рать впечатляла. Она растянулась и вправо, и влево от нас, блестела шлемами, чешуёй, панцирями, кольчугами и издавала соответствующие довольно громкие звуки, как большая одетая в броню говорливая сороконожка.
Мы стояли и контролировали свою часть берега до вечера, не обращая внимание