И вот иду и размышляю: он же меня узнал. Не то что Шамринов, который раньше в упор не замечал. А этот парень запомнил меня с первой же встречи. Хотя, наверное, сложно не запомнить, когда тебя чуть с ног не сбивают, но все равно. Раз врезалась в память – значит впечатлила. Так и буду думать, и никто мне не помешает.
Уснула на удивление быстро. Обычно, когда у меня произойдет что-то из ряда вон, долго ворочаюсь. Сон никак не идет. Лежу на кровати с открытыми глазами и перебираю в голове одно и то же. А потом весь день носом клюю. А сегодня только легла, и всё. Мысли спутались, и я задремала. И что-то мне приятное снилось, что проснулась с улыбкой. Жаль, не запомнила.
С утра у нас история. Мне этот предмет нравится, плохо только, что с датами не дружу. Они у меня слипаются в огромный клубок, который не распутать. Что шестнадцатый век, что пятнадцатый – для меня разницы никакой. Я вообще в цифрах путаюсь, для меня проблема выучить дни рождения даже родителей. Только свой помню и Надин. А так люблю не только исторические романы читать, но и воспоминания современников. «Россия глазами иностранцев», например. В интернете любопытные статьи нахожу. Зато что касается войн – не мое. Точнее, почему они начались и кто победил – нормально. А вот кто на каком фронте наступал – ничего не понимаю. Не мой конек.
А так бы я с удовольствием отправилась в археологическую экспедицию, чтобы откопать старинный город. Расколотые статуи, поверженные памятники, рухнувшие колонны… Все заросло деревьями, и чтобы добраться, надо пробираться через джунгли, отбиваться от хищников. Воображение сразу нарисовало несметные сокровища, охраняемые духами умерщвленных рабов. И вот они ожили и пытаются убить археологов. Ха, снова меня в фэнтези унесло, не зря это мой любимый жанр.
Мурашкина, как обычно, встала возле парты, запрокинула голову к потолку и бормочет себе под нос. Это она так повторяет перед уроком. Мы-то привычные, а Милолике в новинку.
– Оля, что ты стоишь? Сядь лучше, – предложила она.
– А что, я отвечать тоже сидя буду? – отмахнулась Мурашкина.
Да, она именно такая, странная. Милолика, похоже, этого не ожидала. Посмотрела на меня, я слегка кивнула. Мол, все в порядке.
Историю у нас ведет Барановский, он уже на пенсии. Если честно, то не очень интересно. Я из интернета и книг знаю намного больше, чем с уроков. По Барановскому видно, что его и школа достала, и ученики. Как будто он наказание отбывает. И за это его часто изводят. И в нашем классе, и в остальных. Трудно удержаться. Палку бы тоже изводили, но с ней не проходит. Она жесткая. Оставит после уроков, родителям сообщит или пару в триместре влепит. А с Бараном – это от фамилии – на раз-два прокатывает. Он повизжит, но ничего за этим не последует. Хотя мне его жаль. Он умный дядька, только уставший.
Сказал как-то, что у меня голос второй волны русской эмиграции. Это потому, что я картавлю. Баран, правда, назвал его грассирующим. Аристократично. Я дома залезла в интернет, чтобы про волну выяснить, и узнала, что это произошло в конце Второй мировой войны, в сороковых – пятидесятых годах прошлого столетия. И похоже, все они были поэтами, писателями и евреями. Прикольно. Барановский тоже, наверное, думает, что я нерусская. Ну и ладно. Зато «вторая волна русской эмиграции» загадочно звучит.
Вторым уроком шла алгебра, не сдвоенная в этот день. Верушка сразу дала самостоятельную по вариантам: слабый, сильный и одно задание нам с Мурашкиной. Я села к Ольге за парту, и мы принялись решать. Умная все-таки Мурашкина, с ней намного легче думать, чем одной. В математике мы удачно дополняем друг друга. Верушка подошла, проверила, а после попросила объяснить остальным. Ольга сразу же отвернулась. У нее этот жест, наверное, уже на автомате срабатывает. Пришлось идти мне.
Задача вообще-то простая. Там самое главное – догадаться, как сделать одно допущение, а потом все ясно. Ну я так надеялась. Объяснила все до мелочей, только в одном месте опустила – там из леммы вытекает, мы ее недавно проходили. А класс молчит, никто не врубился. И Верушка спрашивает, что, мол, непонятно. А Ксюха, из могучей кучки, показывает как раз на то место, где решение из леммы происходит. И меня снова накрыло, как на литературе. Я учусь среди тупарей. И не могу, больше не могу с ними находиться в одном помещении. Швырнула мел, заорала: «Идиоты!» – и выбежала из класса. И чуть кого-то не прихлопнула: кто-то по коридору проходил, не разглядела. А может, и задела, не знаю.
Убежала в туалет и закрылась. А саму трясет. И стараюсь не разрыдаться, чтобы тушь не размазалась. Как же мне все это опротивело! Тупые, тупые, тупые! И деваться некуда, целый учебный год с ними мучиться. Как же учителя выдерживают? Все эти двадцать четыре, нет, двадцать две тупые пары глаз? Без намека на интеллект? Но деваться некуда, надо возвращаться. Если кто вопрос задаст, прибью. Без всяких шуток. Не то у меня настроение. И вот вернулась в класс, а там он.
Глава 10
Все-таки на третий раз я его прибила – синяк как раз посреди лба красовался. Я от неожиданности даже не извинилась перед Верушкой, прошла как ни в чем не бывало на свое место и села. А на саму ступор напал. Почему он у нас в классе? Меня искал? Глупо, конечно, но а что еще? Но тут Надя прошептала: «Он у нас учиться будет», и все встало на свои места. Новенький! Еще один. Может, у нас класс какой-нибудь элитный, что к нам новички косяком идут? Не похоже.
Хотя, если честно, мы на общешкольных и общегородских соревнованиях призовые места зарабатываем, чаще – первые. Умеем, когда надо, сплотиться и вперед вырваться. Но обычно все на небольшие группы разбиты и никому нет дела до остальных. В началке я еще как-то общалась с Ксюхой и Ларой из могучей кучки, а потом общение стерлось. Они стали с парнями встречаться, подчеркивать свою исключительность, а мне это неинтересно. Главное – не враждуем. Только с Ксанкой, она из их компании, гандболистка. Была у нас с ней пара моментов, когда