В том месте, где скрылась Розали, Чандлер увидел квадрат, который имел другой цвет и выглядел как люк.
Он и был люком. Чандлер устремился в него и оказался в темной воздушной камере, судорожно глотая воздух.
Розали уже выбралась из воды и лежала на металлическом полу так же тяжело дыша.
— Отлично, любовь моя, — проговорила она, задыхаясь. — Забирайся сюда. Самое трудное позади. Теперь нужно позаботиться об освещении.
Свет давали маленькие фонарики, для которых Розали где-то разыскала батарейки. В помещении стояли столы, стулья, кровати, ящики с инструментами, шкафы с продуктами.
— Тут мило, не правда ли, любовь моя? Мне повезло, что я нашла его.
Чандлер оглядывался по сторонам, успокаивая дыхание.
— Что это?
— Я думаю, какой-то эксперимент. — Она нашла зеркало, покрытое слоем сажи, и стала вытирать его чьим-то аккуратно сложенным спортивным свитером. — В прежние времена здесь жили люди, — сказала она, приложив зеркало к стене и осматривая в нем свое тело. — О, замечательно! Я тоже так выглядела когда-то!
— И что мы теперь будем делать?
Она принялась отжимать воду из волос.
— Сначала мы чуть-чуть отдохнем, любовь моя. И выпьем шампанского, если я сумею его найти. А потом мы сделаем кое-что очень приятное.
Чандлер взял в руки гарпунное ружье и положил на место. Он недоумевал, кто мог построить такое подводное жилище.
— Кусто, — наконец произнес он вслух.
— Ты имеешь в виду того аквалангиста? Ну нет, не думаю, любовь моя. Он был французом. Но идея та же. — Она извлекла из какого-то ящика бутылку и радостно воскликнула: — Шампанское! Как и обещала. Боюсь, немного тепловатое, но все равно оно придаст тебе сил для нашего следующего действия.
— Какого?
Но она не хотела отвечать, только наблюдала, как он поддевал большими пальцами красную пластиковую пробку и отскочила, смеясь, когда хлынула пена.
Они пили из кружки и крышки от фляги. Чандлеру очень хотелось понять намерения Рози.
— Послушай, — не удержался он. — Ведь лодку уносит. Как мы вернемся обратно?
— Ах, любовь моя, ты беспокоишься о таких пустяках. Я хочу, чтобы ты расслабился.
— Это не так-то просто… — начал он, но она свирепо взглянула на него.
— Ну-ну, продолжай! Должна сказать, у тебя… — Но тут же смягчилась. — Извини, я знаю, это такой ужасный период. — Она села рядом с ним, касаясь его руки, и добавила: — Все равно нам лучше допить шампанское, прежде чем мы уйдем. Хочешь, я расскажу тебе, как все это было у меня?
— Конечно, — ответил он, допивая вино и едва слыша ее, хотя она говорила довольно приветливо.
— Ох, этот проклятый головной убор! Он весил двадцать фунтов, и его прикололи шляпными булавками. — Он рассеянно погладил ее руку. Судя по всему, Рози говорила о той ночи, когда на Нью-Йорк обрушился ядерный удар. — Шла середина первого акта, я была на сцене, и вдруг… — ее лицо застыло в напряжении, даже теперь, через несколько лет, когда она сама стала одним из небожителей, — вдруг меня что-то схватило. Я сбежала со сцены и выскочила из зала через переднюю дверь. На улице уже ждало такси. Когда я села в него, меня отпустили, а водитель помчался, как сумасшедший, через тоннель к нью-йоркскому аэропорту. Боже, как я испугалась! Когда мы проезжали мимо полиции, я закричала, но мой… друг освободил на минуту водителя и сделал так, что большой грузовик врезался в полицейскую машину, и в суматохе мы улизнули. Он захватил меня снова в аэропорту. Я, как была в одной набедренной повязке взбежала по трапу в самолет, который как раз собирался взлетать. Пилот находился под контролем… Мы летели одиннадцать часов, и я всю дорогу проклинала этот идиотский убор из перьев.
Она поставила свою пустую кружку, и Чандлер стал открывать вторую бутылку. Теперь Рози говорила о своем друге.
— Я впервые увидела его, когда была еще совсем ребенком и жила в Айлине. Он прибыл с русской торговой делегацией и остановился по соседству, в старом особняке. Ну, а потом он оказался одним из тех русских, которые сделали это. — Она коснулась своего лба, где обычно находился венец. — И когда я поселилась на Островах, — она вновь просияла, — он выдвинул мою кандидатуру, и со временем они меня приняли. Видишь, как все просто, тяжело только ждать.
Чандлер прижал ее к себе и предложил тост:
— За твоего друга.
— Он отличный парень, — подтвердила она, потягивая вино. — Ты знаешь, как я прилежно отношусь к зарядке и тому подобному? Это отчасти из-за него. Он вполне мог бы нравиться, любовь моя, только, видишь ли, он, конечно, любил меня, но потом гораздо больше стал любить то, что получал с помощью венца. Он растолстел. Большинство из них ужасно толстые, любовь моя. Вот почему им нужны люди вроде меня. И тебя. Пополнение. У них выходит из строя сердце, печень, потому что они целыми днями лежат в постелях и ведут жизнь в чужих телах. Я не хочу себя так распускать… Конечно, есть искушение. Ты знаешь, я почти каждый день нахожу какую-нибудь несчастную женщину, соблюдающую диету, и ем пирожные со взбитыми сливками и разные соусы. Как они, наверное, ненавидят меня!
Она усмехнулась, откинулась назад и поцеловала его.
Чандлер обнял ее обеими руками и ответил на поцелуй. Рози не отвернулась. Она прижалась к нему, и он почувствовал тепло ее тела. Но потом она прошептала:
— Не сейчас, любовь моя, — и оттолкнула его от себя. — Пришло время поплавать! — Она вскочила на ноги. — Ты прохлаждался тут уже достаточно долго — теперь я тебе покажу, что значит развлечение!
Через десять минут, надев акваланг, который откуда-то достала Рози, он последовал за ней в зеленоватую