Но когда раздался стук в дверь, я замерла испуганным кроликом. Нехорошее предчувствие сдавило грудь.
— Входите, — хрипло отозвалась, молясь всем богам, чтобы с дочерью было всё хорошо.
— Ваше Сиятельство, мэтр просил вас найти, — выдохнул стражник.
— Идём, — я запахнула халат потуже и поспешила на выход. — Что-то с Эми?
— Ваше Сиятельство, вы куда? — раздался позади растерянный голос.
Я с недоумением обернулась. Даже не заметила, как обогнала стражника и направилась в детскую.
— А куда мэтр меня зовёт? — нахмурилась я, расслабляясь. Значит, не дочь. — Мэтр плохо себя чувствует?
— Нет, с мэтром всё в порядке. Он просит вас прийти в покои Его Сиятельства.
— Ясно, — шумно выдохнула я. — Я дойду сама, сопровождать не нужно.
Что опять натворил Верд? Заставил кого-то притащить бутылку? В порыве ярости поколотил Митрика? Что, мать его, опять произошло с моим горе-мужем?
Открыв дверь в покои, я столкнулась взглядом с хмурым лекарем. Дверь в спальню немного приоткрыта, но кровати не видно.
— Мэтр, что вы тут делаете? — нахмурилась я, плотно прикрывая за собой дверь.
— Миледи, я обязан спросить. О чём вы разговаривали с милордом в последнюю вашу встречу, — лекарь был взволнован и немного даже напуган.
— Да в целом… Ни о чём, — я развела руками.
— Это важно, ваше Сиятельство. Очень важно, — с нажимом произнёс мэтр.
А я почувствовала себя на допросе. Что происходит⁈
— Сначала Вердан жаловался на бессмысленность существования, а после скандалил, что я ему пить запрещаю, — растерянно отозвалась я. — Мэтр, вы можете нормально объяснить, что происходит?
— Вечером милорд попросил оставить сонное снадобье, потому что ещё не хотел ложиться спать, — медленно заговорил лекарь, пожевывая губу. — Он читал книгу, но в целом выглядел спокойным. Я зашел его проверить, после того как побывал у Эмилис и нашел вот это.
Мэтр протянул мне пустой флакон из-под снадобья.
— Он выпил всё? Но… Зачем? — я растерянно покрутила флакон. — Впрочем, идёмте, спросим у милорда, на кой чёрт он выдул весь бутылёк. Там же нет спирта.
— Не спросите, Ваше Сиятельство, — тихо произнёс лекарь, отведя взгляд. — Да и причину я знаю.
Глава 7
Осев в кресло, я с ужасом посмотрела на хмурого лекаря.
— Он умер? — тихо спросила, не зная, какой ответ хочу услышать.
Авео Кранц, наш семейный лекарь, который ещё Верда на руках держал, сейчас молча смотрел в сторону. И я не понимала, что происходит.
— Так о чём вы говорили, миледи? — тихо уточнил мэтр и перевёл цепкий взгляд на меня.
— Нет, — шепнула я, качнув головой. — Неужели вы считаете, что я могла убить собственного мужа?
— Я вам не враг. Я на вашей стороне в любом случае. Не каждый выдержит то, что выдержали вы, — настойчиво проговорил мужчина. — Мне надо понять, надо ли защищать вас, как вы защитили милорда от толпы разъяренных крестьян. Миледи, вы не намекали мужу на… О, скажем так, решении всех проблем?
— Нет, — устало качнув головой, я откинулась на спинку кресла. — Наоборот просила не думать о плохом. Я не желала зла мужу, мэтр. Злилась, но не желала смерти.
— Я вам верю, — улыбнулся лекарь. — Нам остаётся надеяться, что милорд очнётся. И очнётся в душевном здравии.
— Так он жив? — удивленно уточнила, поднимая голову.
— Пока, да. Но очень плох Если я ещё утром мог дать гарантии, что милорд поправится, то сейчас гарантий никаких. Будем надеяться, что милорд захочет жить и будет стараться.
— Будем, — эхом отозвалась я и нахмурилась. — А зачем вы меня запугивали?
— Прошу прощения, ваше Сиятельство. Я не хотел, чтобы мои вопросы звучали именно так. Но если милорд покинет нас, то его смерть будут расследовать. Просто так гибель графа не оставят. Первое подозрение всегда падает на детей и супругов. Вашу дочь, конечно, не тронут. А вот вы можете пострадать, если будете хоть на каплю не уверены в своей невиновности.
— Прелестно, — вздохнула с отвращением. — Мэтр, наверное нужно какая-то особая забота о милорде? Простите, я действительно ничего не знаю о людях, которые находятся без сознания.
— Я все распоряжения передам Митрику, не волнуйтесь.
— Мне всё ещё нельзя туда? — тихо спросила я, кивая на дверь спальни.
— Миледи, я не могу вам запретить, но имейте ввиду, там сейчас отвратительно пахнет, да и вид не особо приятный.
— Я переживу, — усмехнулась, поднимаясь с кресла.
Я вошла в спальню Верда и прикрыла за собой дверь. Рвотные массы на полу, пустые флаконы на тумбе, какие-то тряпки…
Надо бы вызвать прислугу и приказать убраться. Почистить ковёр, поменять испачканное одеяло.
Но это всё будет позже.
Я обогнула кровать и пошла с другой стороны. Верд лежал боком, без сознания. Если бы не едва заметное дыхание, я бы подумала, что он уже мёрв. По бледному лицу и обескровленным губам.
— Зачем ты так? — шепнула в тишину, кладя руку на плечо мужу. — Ведь всё можно исправить.
Присев на кровать, я опустила голову и тяжело вздохнула. Я сталкивалась с женской, истеричной слабостью. Когда одна из коллег разводилась с мужем, она не могла себя сдержать. Целый месяц мы слышали либо слезливые истории, как они были счастливы, либо агрессивные выкрики, какой он козёл.
Но эта слабость была временной.
Я никогда не видела сломленных мужчин. Никто из знакомых не проходил этот тяжелый путь, а бомжей у вокзала я в расчёт не беру.
И я не представляю, что делать человеком, у которого было всё. Уважение, власть, богатство, замок, семья. И всё это утеряно. Земли на грани разорения, семья его откровенно избегает, власть в руках жены, а об уважении даже говорить не стоит. Разве можно уважать того, кто до поросячьего визга надирается в таверне, наравне с местными забулдыгами?
Вот и подданные не уважали.
Я-то понимаю, что всё можно исправить. Но так и не смогла донести это о мужа.
Потянувшись, дёрнула за шнур над кроватью. И даже привстала, чтобы уйти, ведь мэтр сам раздаст указания.
Но в последний момент я села обратно. Если Верд выживет, то ему