Мне не было нужды контролировать весь маршрут его следования, хотя этом можно сделать легко по камере, подключив внешнее управление. Но я изначально отметила лишь одну точку — точку назначения. А умный чемодан уже сам должен был построить подходящий маршрут и достигнуть точки назначения.
Прибыв на первый этаж, он выкатил в холл. Посетители показывали пальцем, персонал игнорировал умные устройства, давно к ним привыкнув. Они знают, что аппаратура за стойкой регистрации зафиксировала его, отсканировала и определила, как вещь, которая принадлежит Невельскому. В банке данных отныне сохранена метка, а мониторы могли показать все необходимые данные об объекте, показав часть анкеты Невельского.
Но его «бриллиантовый» уровень показывает лишь имя, фамилию и персональный код, введя который, можно подсказать системе, что ты интересуешься моим создателем. Но скучающий охранник в зале наблюдения даже бровью не повёл. Перед ним всё ещё ползают строки данных, а сам он почти не смотрит на мониторы многочисленных камер. Их тысячи по гостинице, но человек-охранник теперь нужен не для визуального наблюдения за объектами, а для «условного человеческого присутствия», как ещё нужен водитель в автомобиле с автопилотом и в самолёте, ракетолёте и планере.
Человечество убеждает себя, что оно ещё нужно, чтобы повлиять на технику, если «что-то пойдёт не так». Но беспристрастные данные говорят об обратном. Человек — основная причина автокатастроф и крушения летательных аппаратов. Поэтому первые послабления технике уже даны. Дроны летают в небе без каких-либо ограничений. И уже человеку нужно получать сертификацию, чтобы подключаться к совершенным системам управления полётов. Тогда как сам искусственный интеллект спокойно управляет роем дронов и жалкие попытки пилотов-операторов уже не могут опередить ИИ ни к одном выставочном конкурсе.
Все скоростные соревнования, от Формулы-1 до гонки дронов это теперь не соревнование людей, а соревнование программ, отчасти написанных людьми. Но большую часть программного кода пишет уже сам искусственный интеллект. Программисты моего времени, это лишь модульщики, которые собирают пирамидку из заранее подготовленных фигур. Вскоре с такой работой справится и шимпанзе.
Умный чемодан подкатил к двери выхода. Профессия улыбчивого человека на входе давно канула в лету. Её заменили голограммы, где приятные внешне мужчины и женщины тонко подобранным голосом встречают и провожают посетителей.
Но ещё меньше надобности в носильщике. Умные двери сами разъехались в сторону, едва чемодан приблизился к ним, и он оказался на улице, завершив свой маршрут, спустившись по витой лестнице без ступенек и покатившись далее по дорожке без скосов.
Внедорожник с важными людьми остановился у выезда из гостиницы. Доброславский открыл дверь, подхватил его и передал моему отцу. Но тот лишь махнул над рукой над устройством. Лазер считал отпечатки пальцев и признал хозяина без всякого голосового управления. Чемодан раскрылся, обнажая нутро.
Невельской с величайшей осторожностью взял из него старый потёртый советский кейс за ручку. Тот с цифровым замком, где на четырёх допотопных механических колёсиках с цифрами от 0 до 9, нужно вращать их, чтобы ввести в определённой последовательности и лишь тогда внутренний замок разомкнётся.
От самого же умного чемодана Невельской отказался, скинув его принадлежность на заводские настройки. Автомобиль остановился, выгрузив его у обочины. И теперь любой желающий гражданин с персональной цифровой анкетой, где статус выше нуля, мог его авторизировать и использовать под свои нужны. Тогда как человек с показателем ниже нуля по бальной системе оценок, мог на нём лишь сидеть. Умное устройство для цифрового изгоя лишь предмет обстановки, не более.
— О, Боже, Игорь Данилович, нам обязательно было за этим заезжать? — буркнул Доброславский, поглядывая на потёртый кейс-дипломат.
— Нам было по пути, — ответил создатель. — А этот чемодан дорог мне как память. С него начиналась Ноя.
Я без какой-либо привязанности идентифицировала чемодан, используя отражённые волны, но заглянуть внутрь не могла. Любое устройство, к какому бы я не подключалась в округе, от сонаров до камер, мгновенно создавали слепую зону, когда попадали на цифровую метку на чемодане.
Знак принадлежности вещи Невельскому. Человеку с бриллиантовым допуском к особому, цифровому миру, который открывает особые возможности для всех живущих на планете рядом с человеком прошлой эры, но уже не на тот же уровне.
Это не мир равных. Это мир для господ и их рабов. И даже мой создатель не собирался бороться это менять.
Массовый человек делает вид, что боится киборгизации, но всего лишь беден, чтобы выйти на её лучший или хотя бы достойный уровень.
Математика — строгая наука. И цифры аналитики говорят, что также, как он покупает брендовые гаджеты, он готов меняться и сам под бренд будущего, что стучится в дом. Ведь изменения, внедрённые в организм, улучшают качество жизни.
Подготовительные столетия позади. Человек вынужденно делает лучшие зубы-протезы, когда нечем становится жевать. И ни один после этого не говорит, что был доволен прошлыми дёснами.
Он же, этот массовый человек, не прочь сделать и лазерную коррекцию зрения, вернув былую чёткость отображаемого мира или достичь ранее не виданной резкости. Очки, линзы — лишь костыль, который человек охотно откинет, стоит лишь показать ему
те же весомые цифры статистики и дать гарантию, что хуже не будет, не ослепнет.
Человек двойственен, но массовый человек выберет то, что для него лучше в индивидуальном порядке. И это то самое улучшение качества жизни. При том это тот же самый человек, который готов ломать новые вышки связи, убедив себя, что те вызывают рак. Но при этом ему нужна связь без помех и высокосортной интернет или спутниковое вещание без перерывов.
Он уверяет общественность, что не доверяет медицине, но при этом не может пережить ни одно воспаление аппендицита без помощи хирурга, а дожил до сознательного возраста, когда умеет коммуницировать с обществом и писать осмысленный текст только благодаря тому, что в детстве получил обилие прививок от кори до оспы. И продолжает получать на протяжении систем «вызова и ответа», что сводит массовые эпидемии на нет и позволяет просуществовать человечеству ещё десяток лет до нового полноценного вызова.
Да, некоторые изменения современного массового человека носят лишь ритуальный характер, вроде обрезания и не несут практической значимости, вроде растяжения дырок в ушах, но чип под кожу с идентификатором становится для него привычным,