Скорее всего, когда-то это был дом старосты. Теперь он стал штабом генерала.
Дверь в кабинет скрипнула, обо мне доложили и ту же впустил внутрь.
Генерал Нормийский поднялся из-за стола. Его взгляд мгновенно ожесточился. Одним резким движением он велел всем советникам и адъютанту покинуть кабинет.
— Вон. Все.
Военные молча подчинились. Вскоре дверь закрылась, и в комнате остались лишь мы двое.
Нормийский свернул разложенные на столе карты, аккуратно сложил их в сторону. Помедлил, потом кивнул на кресло:
— Садись.
Я остался стоять.
Он прошёл к бару, налил себе крепкого. Задержался. Тень метнулась по его лицу. Он был старше меня на полсотни лет. Седой, но все еще крепкий дракон.
— Этот разговор будет не из приятных, — глухо сказал он, поворачиваясь ко мне. — И, видят боги, я не хотел быть тем, кто принесёт эту весть.
Я молчал. Сжал зубы так, что заскрипели.
— Твой единственный наследник… не только пропал без вести. Он погиб, Арагон. Весть уже отправлена домой.
Только одно слово вырвалось у меня:
— Когда?
— Месяц назад. Его сороковая группа попали в окружение. Твой сын остался прикрывать отступление отряда. Дрался до конца. Его тело не нашли. Мы искали до последнего. Я лично занимался поисками его или того, что от него могло остаться. Прочесал всю местность. Но… ничего.
Я закрыл глаза. По венам разлилась лава. Дракон ментально рычал и выл. Раздирал грудину в кровавые клочья.
Я не позволил ни одной эмоции вырваться наружу. Ни боли. Ни крика. Ни ярости.
— Садись, — тот поставил бокал на стол. — Возьми.
Но у меня перед глазами встал образ… Кьяры. Моей жены. Моей истинной.
Как она будет смотреть на меня, когда узнает?
Сможет ли вынести?
Нет. Она не выдержит. Я видел, как в её глазах ещё дома — свет угасал от страха за сына. Теперь… теперь она потеряет рассудок от горя. Я разнес в хлам ее душу. Разорвал ей сердце предательством. А теперь потеря единственного сына просто добьет ее.
Я стоял, сжав кулаки так.
— Где именно это произошло? — хрипло спросил я.
— Под Брайнгольмом. Твари вырвались из разлома. Его отряд принял удар первым.
Я кивнул. Одно короткое движение.
— Твой парень герой.
— Каждый герой, это ошибка генерала.
Тот скривился. Но знал, что я прав. Он должен был предотвратить, предусмотреть.
— Только мне его это не вернет.
— Война. Ты сам знаешь, как всё бывает, — сказал Нормийский. — На всё воля богов.
«Или императора», — холодно подумал я.
Я сел напротив. Сжал руку в кулак и на миг коснулся им губ, удерживая боль и ярость внутри.
— Почему не сообщил сразу? Знал, что это мой сын.
— У тебя самого был прорыв. Мне доложили. Тяжёлая битва. Потом ещё одна. Куда тебе? Генерал должен оставаться с холодной головой. А если бы ты сорвался с места? Бесполезно. Нецелесообразно. У меня здесь все ресурсы были. Это моя территория. А ты нужен был там.
«Да чтоб тебя Бездна разодрала… сорвался бы! Хоть на край света. Но ты решил за меня, старый ящер».
— Вижу по глазам — не согласен, — заметил он.
Пришлось сдержаться. Свой гнев. Свою ярость.
Сдержаться, чтобы не свернуть старику шею прямо на месте.
Слишком быстро он отправил письмо о гибели. Наверняка слишком гладко всё расписал. Красиво. Сладко.
А моя Кьяра… бедная Кьяра. Как она там?
— Повторю. Война есть война. И тут гибнут семьями. Хотел сохранить наследника — не стоило пускать его на фронт, — сказал Нормийский.
— Оставь свои советы при себе, — отрезал я.
— Не рычи, — нахмурился он.
«Я и не начинал», — холодно метнул я взглядом.
Я всматривался в этого дракона. Пытался понять: на чьей он стороне? В курсе того, что происходит за нашими спинами, пока мы гибнем и держим оборону от нежити другого мира?
— Я хочу поговорить с теми, кого прикрывал мой сын, — сказал я.
— Это я организую, — кинул Нормийский, откинувшись на спинку кресла.
— И попрощаться с телом сына.
— С этим хуже.
«Мразь. Что ты сделал с моим