Бусины. Старые, затертые, а на них руны, которых не видно от времени. Я знала каждую царапину, каждый скол. Я сама его сделала под руководством бабушки и носила в детстве. А потом он пропал. Я думала просто потеряла его.
Как он оказался у Арагона?
Арагон схватил меня под локоть, пальцы его были железной хваткой, и в следующее мгновение резко рванул в сторону портала. Мы вывалились через марево, и я едва удержала равновесие.
В голове всё ещё роились мысли, назойливые, как рой пчёл.
Откуда… откуда у него мог оказаться мой амулет, тот самый, который я считала утерянным навсегда?
Я открыла рот, чтобы спросить, но не успела.
Стоило нам пересечь границу портала, как Арагон отпустил мой локоть, резко согнулся, выхватил меч и воткнул его в землю, припав к клинку, тяжело дыша.
Его грудь ходила ходуном, на висках выступил пот. Но он уже сканировал местность на наличие опасности.
Я смотрела на него широко раскрытыми глазами. И сама сделала выводы.
— Этот браслет помогает тебе переходить, — выдохнула я, поднырнув под его другую руку, чтобы поддержать.
— Да, — глухо ответил он.
— Откуда он у тебя? — я вцепилась в его талию.
Он хрипло усмехнулся, словно сам не верил своим словам:
— Не поверишь. Никогда не был суеверным. Но однажды ко мне подошла старуха, сунула его в руки и сказала: «Если однажды захочешь выйти живым — сохрани». И я сохранил. Больше с ним не расставался. И однажды… да, однажды он действительно спас мне жизнь.
Я замерла.
— То есть ты уже был здесь? — голос дрогнул.
Меня затрясло. Ведь я поняла — ещё раньше могла потерять его. Потерять Арагона навсегда.
Если бы не моя бабушка.
Боги!
А ведь всё это время я так жалела, что они не знакомы. Мне так хотелось, чтобы моя бабушка одобрила выбор богов.
А выходит… выходит, каким-то образом она всё же нашла его. Нашла моего истинного. Неужели ведьмы действительно когда-то могли находить себе истинных среди драконов?
— Да, — кивнул он. — Год назад. В сражении тварь утащила меня в портал. Но я не пробыл там долго. Сразу без сил перевалился обратно. С тех пор на той стороне не был.
Я прикусила губу, стараясь не показать, как внутри всё горит.
— Как ты себя сейчас чувствуешь? Как твой дракон?
— Чувствую себя дряхлым стариком, — не весело усмехнулся Арагон и согнулся сильнее, опершись на меч.
Я понимала, насколько ему тяжело. Для того, кто привык быть силой, мощью, неприступной скалой, лучшим генералом имперских войск, чувствовать себя бессильным — хуже всего.
— Давай отойдём отсюда, — выдохнула я.
Волосы Арагона выбились из тугого пучка, прилипли к его суровому мужскому лицу, оттеняя резкие скулы.
Хотела убрать их… но одёрнула себя. Вместо этого крепче вцепилась в него и потянула, помогая идти. Он не отказывался от помощи, опирался на меня, и так мы, шаг за шагом, двинулись в сторону леса.
Он по-прежнему был сложен как каменная глыба, всё такой же тяжёлый, как гора. Но я не отступала. Дотащила его до дерева, помогла присесть. Села рядом, на колени, посмотрела в его уставшее лицо.
Всё-таки не выдержала — убрала прядь волос, мешавшую ему.
А потом и вовсе стала перевязывать его волосы. Сняла с его головы серебряную заколку, ту самую, что когда-то подарила ему. Проводила пальцем по узору, вспомнила, как сделала ему оберег. Тот слегка наклонил голову, чтобы мне было удобно.
Собрала его волосы, закрутила их пучком и закрепила.
Арагон тяжело дышал, глаза были прикрыты, но я видела — мои прикосновения нравились ему.
Он откинулся на ствол дерева.
Грудь его вздымалась и опускалась тяжело, ритмично, словно кузнечные меха. Я бегала глазами по его телу, проверяя нет ли ран. Вроде ничего серьёзного, лишь царапины и ссадины.
— Ты говоришь, что сама нашла этот портал? — спросил Арагон, не открывая глаз.
— Да.
— Значит, Нормийский ещё не отдавал приказы о твоём устранении?
— Нет. Я точно знаю из подслушанного разговора — он собирался дать мне ещё пару дней. Позволить находиться в его лагере. А потом… да, они сказали, что нужно будет меня убрать.
— А его адъютант просто следовал за тобой? — снова уточнил он.
— Да. Этот Генри зациклился на мне.
Арагон открыл глаза резко, сверля ими меня:
— Значит, у нас ещё есть время. Кьяра, сейчас