Но не сильнее меня раз я смогла увидеть тех, кого она прикрывала.
Она шла первой, чуть раскинув руки, как дирижёр, управляя потоками — ветви не касались их, корни расступались, земля гасила шаги.
За ней — четверо мужчин.
Первый — высокий, широкоплечий, в изодранной парадной форме. Даже издалека я поняла это император, Дарий Второй.
Лицо осунувшееся, глаза — безумные, потемневшие, как воронёная сталь. На висках кровь, мундир перепачкан, золотая вышивка облеплена грязью.
Он оборачивался, дёргался, будто всё ещё не верил, что дворец рушится, что прежней жизни больше не будет. Следом — трое других. Наверняка советники или его приближённые.
Один — седой, с перехваченными у висков волосами, в разорванном камзоле, дрожал.
Второй — с ожогами на лице и шее, тяжело хромал, держась за плечо третьего — лысого, узкоплечего, в очках, чудом уцелевших среди хаоса.
Все они выглядели как люди, прошедшие через бездну: растрёпанные, обожжённые, перепуганные.
Но было ли мне их жаль? Абсолютно нет!
А потом я узнала эту женщину. То была фаворитка императора. Вот значит как…
Я видела, как она резко махнула рукой — воздух дрогнул, и над головами мужчин сомкнулся купол защиты, почти невидимый, но ощутимо плотный.
Она спасала их.
Прикрывала.
Императора и его свору.
Я сжала зубы.
Гнев вспыхнул, словно горячая искра под кожей.
Мир вокруг меня отозвался — ветви затрепетали, земля дрогнула.
— Ведьма, — прошептала я, — ты выбрала не ту сторону.
Я чувствовала, как сила вокруг меня гудит, нарастает, сгущается до вязкого, почти осязаемого звука. Воздух дрожал. Земля под ладонями пульсировала, будто дышала вместе со мной. Я вдохнула, впуская поток магии в себя. Он развернулся внутри — горячий, древний, тяжёлый.
Я поднялась медленно, чувствуя, как по телу пробегает эта сила — от пяток до макушки, как оживает каждая клетка, каждый нерв, как зелёное свечение пробивается сквозь кожу, между пальцами.
Я выпрямилась, подняла голову.
Кучка беглецов была уже в десятке шагов. Они крались, осторожно, будто ступали по краю обрыва. Император в центре, ведьма впереди, остальные рядом.
А потом ведьма замерла и подняла свои руки — тонкие, бледные, с мерцающими зелёными жилами под кожей, и описала в воздухе странные, рваные пасы. От кончиков пальцев потянулись тонкие нити света — зеленоватые, как болотное пламя, извивающиеся, будто живые.
Я не понимала, что она задумала, но чувствовала: в этом нет ничего хорошего.
Воздух стал плотным, вязким, будто натянутым, между нами. От неё исходила сила — холодная, как дыхание могилы.
Она шептала слова на непонятном языке, от которых вибрировала земля под ногами.
С каждым её движением корни дрожали, словно откликались на её волю, готовые подчиниться.
Трава шуршала, изгибаясь под непонятным напором, ветер становился сильнее, и небо будто начинало темнеть ещё больше, поглощая остатки света луны.
— Нет, — прошептала я, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева. — Я не позволю этому случиться.
Моя сила рванулась наружу прежде, чем я осознала это.
Ветер, мгновение назад покорный ведьме, теперь завыл, сорвался, запутав её волосы, дёрнул полы её порванного платья.
Я шагнула вперёд, выпрямилась, подняла руки. Магия земли откликнулась — глухим, низким гулом из недр, от которого вибрировал воздух.
Я не собиралась уступать. Я вытянула руки, напряглась.
Собрала в ладонях поток — плотный, сплетённый из магии земли и ветра, и рванула им вперёд, целясь в защитный купол, что окружал их.
Сфера дрогнула. На миг мелькнула трещина тонкая, как паутинка, но ощутимая. Я вложила ещё больше силы, чтобы прорвать её, сорвать защиту в клочья, помешать плану ведьмы.
Мысленно отправила короткий импульс по связи Арагону, что император рядом со мной.
Мне показалось — он услышал. На миг я почувствовала, как отозвалась связь, но не успела в этом разобраться, потому что...
Сухой, ломающий воздух, каркающий смех снова разнёсся над парком.
Он пришёл отовсюду сразу — из ветвей, из земли, из трещин в стенах дворца. Звук хлестал, будто хлыстом.
И тут началось.
Мужчины заметались первыми.
Их лица исказились страхом — настоящим, животным.
Император, ещё мгновение назад державшийся прямо, теперь с визгом бросился назад, точно свинья. Налетел на одного из своих советников.
Тот споткнулся, упал, поднялся — и тоже закричал, тонко, истерично, так, что звук сорвался на хрип.