В немом вопросе замерла, когда достаточно тактично предложили пройти мимо дамской уборной.
— Не надо вам туда, — слегка замявшись, аккуратно отодвигая её в сторону, проговорил Амбал. Имя вспомнить никак не получалось.
— Что значит — не надо? — в ответ получив молчание, невольно прислушалась. — Что там?
Вот «что там», даже предполагать не хотелось. Однако какое-то шестое чувство подсказывало, что именно там находится так неожиданно пропавший жених. Звукоизоляция замечательная, только дверь, случайно заметила, прикрыта не до конца. Её бы рукой «придавить», чтобы уж наверняка.
— Ничего, просто, не надо, — настойчиво повторил Амбал. — Эльвира Николаевна…
Каким образом получилось проскочить мимо него, сама потом будет удивляться. Видимо сказался фактор неожиданности.
Распахнув дверь дамской комнаты, остолбенела. Увиденное повергло не просто в шок. Оказалась на грани истерики, граничащей с нервным срывом.
Машка, подруга и свидетельница в одном лице, пыталась натянуть на бедра узкую юбку платья. Во-первых, непонятно, как она вообще при своей комплекции в него влезла, во-вторых, сделать это, сидя на пятой точке, оказалось довольно проблематично, а любовник помочь или хотя бы как-то прикрыть свою пассию от посторонних глаз, не торопился.
Отвернувшись в тот момент спиной к двери, поправляя брюки, отправил в мусорный контейнер использованный презерватив.
У Эльки мелькнула мысль, что, получается, он всегда носит эти штуки с собой в кармане? На случай — если приспичит? И она не застрахована от подобного «представления» даже в день собственной свадьбы? Да и вообще — в семейной жизни?
Эля смотрела на все это, не в силах двинуться с места. Ладно, когда застала с секретаршей. Постаралась понять и простить. Но лучшая подруга. В день свадьбы…
И внутри словно что-то оборвалось. Умерло. Больше этого человека для нее не существовало.
— Какого черта ты приперлась? До регистрации еще десять минут, — раздражённо прозвучал голос Игоря. Он снова был недоволен. Снова — виновата она. В чем?
— И давно вы? — глухо прозвучал вопрос вместо ожидаемого ответа.
— Сама-то как думаешь? — поинтересовался жених, помогая, наконец, Машке спрыгнуть со столешницы и резко одергивая подол. Удивительно, как тот не затрещал по швам где-нибудь в районе талии. — И, давай без истерик, — попросил он, подтолкнув Машку к одной из кабинок, видимо, чтобы там спокойно привела себя в порядок. — Будем считать, что ты ничего не видела, — самое страшное заключалось в том, что говорил вполне убедительно. — Мы сейчас с тобой вернемся к гостям…
— С Машей, — заговорила Эльвира, начиная неторопливо откалывать от прически фату. — Свадьбы не будет.
Это был приговор. Не ей, — маме. Самое страшное, что ведь не сможет сказать, что лечение невозможно. Что обещанных денег не будет. Никогда. Но то, что увидела сейчас — предел. Еще немного, и начнет бить мелкая дрожь от нервного перенапряжения. Допустить этого не могла.
— Опозорить меня решила?
Рубальских, схватив ее за руку, резко дернул на себя. Эля едва устояв на ногах, сделала попытку вывернуться и, к удивлению — получилось. Видимо, как и в случае с Амбалом, до сих пор остававшимся за дверью, сработал фактор неожиданности. Снова — он, родименький.
— Не я с твоим другом за десять минут до росписи с раскинутыми ногами на умывальнике сижу, а ты на мою подругу залез. Как же невтерпеж было.
— Дура, у тебя же мать сдохнет без моих денег!
Дернувшись, как от удара, Эля замерла у самой двери. Медленно обернулась.
— Справимся, — совершенно спокойно, без каких-либо вообще эмоций, прозвучал ее голос. — Я закрывала глаза на всех твоих шлюх. Но вот это, — кивнула она в сторону подруги, — Перебор. Ты больной, Рубальских. Вот такое нормальный, психически здоровый человек творить не станет. Правы те, кто говорит — бежать от тебя надо.
Медленно выйдя из дамской комнаты, Эля, сохраняя видимое спокойствие, не ускоряя шага прошла через огромный холл, стараясь не обращать внимания на бросаемые в её сторону, взгляды.
Вложив Ирке в руки отколотую, наконец, от прически фату, опрометью бросилась на улицу. Оставаться дальше под одной крышей с человеком, который медленно убивал и, в конце концов, добил все существовавшие к нему чувства, не было ни сил, ни желания.
Завтра ей предстоит разговор с врачами и, самое страшное, с мамой, а сегодня…
Сегодня просто ходила по улицам города, ни на кого не обращая внимания, одновременно шокируя и удивляя прохожих своим свадебным платьем. Начал накрапывать дождь, постепенно усиливающийся. Платье постепенно тяжелело, утрачивая форму и нарядность. Становилось холодно. А, может, от нервов начало трясти.
Оглушительный визг тормозов. Донесшийся до слуха крик кого-то из прохожих. День завершался совсем не так, как планировался…
Глава 3. Константин Аристов. Возвращение
— Да, Ник, я посмотрел то, что ты мне прислал, — осторожно входя в поворот, заверил Аристов, переключая скорость и отвечая на звонок друга. — Исход даже не пятьдесят на пятьдесят. В лучшем случае, тридцать на семьдесят. И, надеюсь, понимаешь, что семьдесят — не в пользу пациента.
Константин Аристов — владелец клиники «Будем жить», и одноименного фонда, созданного им же лет так пять назад. Последние несколько лет жил не просто на два города — на две страны. Все решилось на минувшей неделе. Окончательно. Самолет, приземлившийся утром в аэропорту, доставил на родину. Прошлое осталось в прошлом. Как там говорят: жизнь разделилась на «до» и «после». Предстояло жить дальше. Пытаться строить новые отношения. Если получится.
— Но ты же и не за такие операции брался, — напомнили на другом конце «провода». — Терапия должна начаться завтра…
— Да не завтра, там вчера всё следовало начинать, — не без раздражения продолжал Аристов. — Уже минимум месяц необходимо вести. Клиника вроде нормальная, как могли так затянуть. Хотя, можешь не отвечать. Догадываюсь. У нас одна проблема — финансы.
— Так ты возьмешься? — повторил настойчивее свой вопрос голос в трубке.
— Нет, Ник, я год без серьёзной практики. А там ошибиться нельзя, — вот чего никогда не позволял себе, так это бездумно рисковать. — Одно неосторожное движение, и человек — растение. Подумаю, кого из своих направить. Консультацию, если потребуется, дам.
— Коста…
— Ник, я всё сказал. Помощь — будет, финансовая — в том числе. Выделим из фонда, посмотрю, чем клиника сможет помочь. На первое время хватит, а там, если что, попробуем объявить сбор. Но лично оперировать не буду. Если есть какое-то дополнение по твоей просьбе, брось на ящик, буду дома, гляну еще раз. Блядь, сука, куда прешь!!! — резко дал по тормозам.
Откуда появилось это привидение в белом — не понял. Она (или — оно?) словно из-под земли выросло. Прямо перед машиной. Если бы шел на максимальной скорости, быть сегодня трупу!
— Что у тебя там? — раздался в трубке обеспокоенный голос собеседника.
Кто знал Аристова, тот был в курсе — выругаться нецензурно его могла заставить только совсем патовая ситуация. И уж если прозвучало нечто подобное…
— Невеста то ли пьяная, то ли обдолбаная, прямо под колеса выползла! Давай, перезвоню. Я еще за эту неделю с отечественными ментами, блядь, не общался, — с силой хлопая дверцей, выскочил из машины. — Совсем сдурела?! — выдернул её из прострации резким мужским баритоном. — Слышишь меня?! — с силой тряхнув виновницу предаварийной ситуации, заставил поднять на него взгляд. — Ты что приняла, что прешь, как танк?! В гроб захотела?!!
— Извините, — прошептала непослушными от холода губами.
Отрешенный взгляд. По щекам бежали то ли не сдерживаемые слезы, то ли — дождь. Черт, сам оказался под дождем. Как-то не подумал о бушующей за пределами машины непогоде. Ее взгляд, полный боли и безысходности, заставил забыть о собственных проблемах.
— В машину давай, — хотел взять за руку, но дернулась так, что едва не упала.