— Надеюсь, прежняя хозяйка не заложила сюда защитные чары, — пробормотал Яспер, наблюдая за моими действиями.
— А если заложила? — Я замерла, держа свёрток над ямкой.
— Узнаем постфактум, — философски заметил кот. — Либо всё будет хорошо, либо нас поджарит какое-нибудь защитное заклинание. Но выбора у нас нет.
Я опустила свёрток в тайник. Никаких вспышек или искр. Обошлось. Я вернула доски на место.
— Теперь ты свободна от мужниных чар, — объявил Яспер. — Поздравляю. Наслаждайся независимостью, пока можешь.
— Ты всегда такой циник?
— Я реалист, — поправил он. — Цинизм — это когда ты разочарован в людях. А я в них изначально не верил. Гораздо здоровее для нервной системы.
Мы заперлись в избушке, подперев дверь тяжёлой скамьёй. Ночь опустилась на лес быстро, почти внезапно. Тьма за выбитыми окнами сгустилась, стала живой, наполненной шорохами, скрипами и далёкими, леденящими душу звуками. Где-то вдалеке завыл волк, ему ответил другой, третий. А потом раздался звук, который заставил мои волосы встать дыбом — что-то среднее между визгом и хохотом.
— Что это было? — прошептала я.
— Лучше не знать, — буркнул Яспер. — В этих лесах водится всякая нечисть.
Мы забились в самый дальний угол комнаты, подальше от пустых окон. Я села на пол, прислонившись к стене, а Яспер свернулся со мной рядом клубком. Его тепло было единственным утешением в этом враждебном мире.
— Скажи, — тихо спросила я, поглаживая его мягкую шерсть. — А что мы будем делать завтра? И послезавтра? Мы же не сможем вечно сидеть в этой избушке.
— Выживать, — коротко ответил он. — Найдём ближайшую деревню, продадим часть драгоценностей, купим еду и одежду. Тебе нужно что-то менее заметное, чем этот ворох тряпья.
— А потом?
— Потом? — Яспер поднял голову и посмотрел на меня своими золотистыми глазами. — Потом будем импровизировать. Может, найдём способ снять с тебя брачные цепи. Может, отправимся в дальнее королевство, где о твоём муже никто не слышал. А может, он просто потеряет к тебе интерес и займётся поисками новой жертвы.
— Жертвы, — повторила я. — Вот чем я была для всех. Для графа с графиней — разменной монетой. Для Каэлана — очередной жёнушкой на одну ночь. Даже для Игоря я была, по сути, красивой куклой.
— Жалость к себе — роскошь, которую мы не можем себе позволить, — сурово сказал Яспер. — Да, с тобой обошлись как с вещью. Да, это несправедливо. Но сейчас ты здесь, живая и относительно невредимая. У тебя есть голос, руки, мозги и небольшой капитал. Используй это.
Он был прав. Как бы ни хотелось закрыться в углу и проклинать судьбу, нужно было действовать. Выживать. Бороться.
— Спасибо, — сказала я. — За то, что вытащил меня оттуда. За то, что не бросил.
— Не благодари раньше времени, — проворчал кот, устраиваясь поудобнее. — Впереди ещё куча неприятностей. И не факт, что мы их переживём.
Но несмотря на его ворчание, я слышала в его голосе что-то тёплое. Почти нежное. Этот наглый, циничный кот был единственным существом в этом мире, которое было на моей стороне.
За окнами завыл ветер, заставляя старый дом поскрипывать и постанывать. Сухие травы под потолком шелестели, словно шёпотом обсуждая нашу судьбу. А высохшая сова на полке, казалось, наблюдала за нами своими стеклянными глазами.
Я была голодна, измучена, напугана. Моё будущее было туманным и полным опасностей. Но я была жива. Я была свободна. И у меня был голос.
А ещё у меня был очень умный и циничный рыжий кот, который почему-то решил связать со мной свою судьбу.
И несмотря на весь ужас ситуации, мне казалось, что вместе мы справимся. Должны справиться.
Потому что другого выбора у нас просто не было.
Глава 6
Я проснулась от холода. Не от того пронизывающего, ледяного ужаса, что сковывал меня в замке, а от обычного холода, который пробирает до костей, когда спишь на голом полу в сыром, продуваемом всеми ветрами доме.
Ночь прошла в тревожной, рваной дрёме, наполненной тенями, шорохами и далёким воем, от которого стыла кровь в жилах. Каждый раз, когда усталость, наконец, брала своё и я проваливалась в забытьё, меня тут же выдёргивал обратно любой звук — скрип половиц, шелест сухих трав под потолком или далёкий крик какой-то лесной твари. И тогда я лежала с бешено колотящимся сердцем, ожидая услышать лязг доспехов или почувствовать ледяное прикосновение Каэлана.
Но утро пришло. Бледное, серое, оно просачивалось сквозь пустые окна и дыры в крыше, разгоняя ночные страхи и безжалостно обнажая всю убогость нашего убежища.
Я села, разминая затёкшие мышцы и суставы. Всё тело ломило так, словно меня пропустили через мясорубку, а потом заставили пробежать марафон. Яспер, устроивший свою голову у меня на коленях, недовольно мяукнул на то, что его потревожили, приняв царственную позу, сердито на меня посмотрел.
— Доброе утро, — прохрипела я. В горле першило и царапало, словно я всю ночь глотала песок. — Если его можно назвать добрым.
— Любое утро, в которое тебя не собираются приносить в жертву, по определению доброе, — философски заметил кот, принимаясь наводить утренний марафет. — Нам надо срочно решать насущные проблемы. Проблема номер один: я хочу пить так, что готов слизать росу с листьев. Проблема номер два: я хочу есть так, что всерьёз рассматриваю возможность охоты на мышей. И я почти уверен, что ты испытываешь схожие чувства.
Он был прав. Желудок сводило от голода так, что перед глазами плыли чёрные пятна, а во рту было так сухо, словно я наелась песка. Но я понятия не имела, что можно есть в лесу, а что смертельно ядовито.
— Сначала к ручью, — твёрдо сказала я, с трудом поднимаясь на дрожащие ноги. — А потом… потом нам нужно в деревню.
Яспер прекратил умываться и посмотрел на меня с таким изумлением, словно я предложила ему станцевать балет.
— В деревню? — переспросил он, и его усы возмущённо дёрнулись. — Ты случайно головой не ударилась, когда падала? Мы провели здесь всего одну ночь! А если там стража графа? Или, что ещё хуже,