На выходе с полянки я сбавил шаг и оглянулся. Ручей блестел в просвете между деревьями, и на миг мне показалось, что на том берегу, в глубине леса всё ещё мерцает серебристая тень.
Может быть, это был просто, играющие на воде блики света. А может, взгляд какого-то неведомого лесного хранителя, который убедился, что мы не зря пришли. Но я вдруг четко понял, что с этого момента Северск изменится. И пусть не сразу, но в правильную сторону. И дышать стало легче.
Глава 7
Внеочередное заседание
Митрич вел нас каким-то новым путем, по узкой тропе, едва заметной в высокой траве. Где-то в кронах пролетала птица, а ветви ели лениво шевелились, провожая нас взглядами белок. Леший шагал впереди с той лёгкой неторопливостью, какая бывает у старых людей, уверенных, что спешка только мешает. Аргумент спокойно шел рядом со мной, иногда подставляя голову под руку и прося погладить. Я машинально потрепал его между ушами. Пес тихо довольно фыркннул, мотнул мордой и снова пошёл рядом, ступая бесшумно, как тень.
Я обернулся. Комиссия шла чуть позади. Девушка-инспектор о чём-то тихо спорила с Костомаровым. Мужчина-скептик шёл немного поодаль, задумчивый, почти угрюмый. Но на его лице больше не было той сухой уверенности, что я видел до похода в лес. Он будто сам пытался осознать, что всё это вовсе не плод рассказов или миф, а реальность. Мы шли ещё немного, пока тропа не вывела нас на знакомую опушку. Солнце уже клонилось к закату, небо становилось медовым, и сквозь редкие ветви пробивались последние отблески света. Трава переливалась мягким золотом. Где-то неподалёку хрипло каркали вороны.
Митрич остановился. Его длинная тень легла на высокую траву:
— Дальше вы сами, — сказал он спокойно, поворачиваясь к нам.
Костомаров шагнул вперёд, склонил голову, и в этом движении не было ни капли показной вежливости. Только искреннее почтение.
— От лица всего ведомства выражаем вам благодарность, мастер Дубов. И, думаю, не только ведомства.
Мужчина, который относился к историям про оленя с откровенным скепсисом, вдруг шагнул вперед.
— Признаться, я считал всё это сказками. Простите, мастер Дубов.
Я уловил лёгкий смешок женщины и невольную улыбку самого Костомарова. Леший усмехнулся, не спеша вынул из кармана трубку:
— Да чего уж там, — спокойно ответил он. — Сомнение вовсе не грех. Грех это глаза закрывать, когда истина где-то рядом.
Старик кивнул мне, задержав взгляд чуть дольше, чем нужно, будто что-то хотел сказать, но в последний момент передумал. Потом просто повернулся и шагнул обратно в чащу. Через секунду от него остался только колыхнувшийся куст папоротника и тихий хруст веток. Лес молчал. Лишь ветер прошелестел по верхушкам елей. Воздух был тёплый, но в нём уже чувствовалась вечерняя свежесть. Где-то вдали перекликались перепела, и над опушкой летали мелкие мошки, сверкавшие на солнце, будто крошечные искры.
— Говорили, что он очень конфликтный человек, — негромко поделилась своими мыслями девушка — А оказалось, что Дубин отличный добрый дедушка.
— Не думаю, что ему бы понравилась такая оценка, — возразил Костомаров и добавил, чуть понизив голос, — Мой предшественник работал с ним и отзывался о лесничем с опаской.
— Скорее всего в молодости мастер Дубов был другим, как это часто бывает, — пожала плечами девушка. — Его характер мог измениться.
— По словам моего наставника, Дубов всегда был стариком, — пробормотал Костомаров, затем выпрямился, глубоко вдохнул и произнёс с тихим благоговением, — Спасибо вам, Николай Арсентьевич. Сегодня вы показали нам настоящее чудо.
Я только улыбнулся:
— Скорее, это заслуга мастера Дубова, — просто ответил я. — Идемте.
— Да, конечно, — кивнул Костомаров.
Мы двинулись к дороге. Двор поместья уже был залит тёплым вечерним светом, на ступенях играли блики от окон, а из трубы над крышей тянулся лёгкий дымок. Скорее всего, Никифор, как всегда, чувствовал наше возвращение заранее.
— Может, всё же зайдёте на чай? — предложил я, когда мы подошли к воротам. — После такого тяжелого дня не повредит немного отдохнуть перед обратной дорогой.
— Благодарим, князь, с легкой улыбкой покачал головой Костомаров. — Но нам еще нужно как можно быстрее составить отчет, приложить к нему фотофиксацию, и отправить в Столичную Императорскую Академию.
— Как угодно, — ответил я. — Тогда счастливого пути.
— Спасибо, — поклонился глава экологического ведомства. — До встречи, мастер-князь.
Мы пожали руки. Женщина улыбнулась, мужчина коротко кивнул, будто в знак извинения за прежнее недоверие. Гости сели в авто, послышался шум мотора, вспыхнули фары. Колёса мягко зашуршали по гравию, оставив после себя в воздухе тонкий шлейф пыли.
Я стоял, глядя, как автомобиль медленно едет к воротам и скрывается за липовой аллеей. И на душе появилось редкое ощущение завершенности.
Позади хлопнула дверь. И по тяжелым уверенным шагам за спиной я сразу узнал Морозова.
— Митрич показал им оленя, — не оборачиваясь произнес я подходившему ко мне воеводе. — Они были очень впечатлены.
— Я не сомневался.
Он поравнялся со мной, немного помолчал, а затем добавил:
— Наверное, они едва не прыгали от счастья?
Воевода повернулся ко мне, ожидая ответа, и я усмехнулся:
— Вы даже представить себе не можете, насколько вы близки к истине.
— Ну и славно, — довольно подытожил Морозов. — Тогда идемте на поздний обед. Ну или ранний ужин. Тут как посмотреть. Без вас Никифор не накрывал на стол.
— Мне казалось, что я ему не особенно нравлюсь, — удивился я.
— Наверняка не нравитесь, — согласился со мной воевода. — Ему мало кто нравится. Мурзик вот, к примеру, у него в фаворе. Веру Романовну он уважает. Я сам видел, как он нес в ее комнату стопку розовых полотенец. А я даже не догадывался, что у него такие есть.
— Розовые? — усмехнулся я. — Уверены, что он не в мою комнату их отнес?
— Навряд ли, — отмахнулся Морозов. — Уж больно хорошими они мне показались. Такие пушистые только даме подойдут…
Воевода замер, покосился на меня и криво усмехнулся:
— Но, может, и впрямь вам подсунул. Вы проверьте. Никифор может так пошутить. Но вы уж на