Морозов кивнул, взгляд его стал цепким.
— Ясно, — произнёс он коротко. — И где его видели?
— Сначала зашёл в книжный, — жандарм явно радовался, что может доложить толком. — Спрашивал карты местности.
Воевода усмехнулся уголком рта.
— Карты? Любопытно.
— Ему выдали старые схемы города, — продолжил парень. — Те самые, что ещё при императоре Павле составляли. В архиве еще в прошлом году нашли, от пыли отряхнули и вот, мол, держи, путник, разбирайся.
Он слегка пожал плечами, словно и сам понимал, что толку от таких карт немного.
— А про леса спрашивал? — поинтересовался я, чуть подаваясь вперёд.
Жандарм, не раздумывая, кивнул:
— Было дело. Только торговец сказал, что таких карт у него отродясь не было. Мол, если и нужны лесные схемы, то дорога одна, в библиотеку.
— И он пошёл в библиотеку, — с лёгкой усмешкой предположил Морозов.
— Так точно, — подтвердил парень, глянув через плечо на улицу. Там как раз проходила женщина с корзиной пирогов, и он ей коротко кивнул, но тут же вернулся к разговору. — Прямо туда и направился, уверенной походкой. Видно, человек решительный.
— И что там с картами? — прищурившись, уточнил воевода.
Жандарм усмехнулся и качнул головой:
— А вот этого он не узнает.
— Почему? — не удержался от вопроса я.
— Потому что библиотека у нас закрыта на целый месяц, — объяснил парень, и в его голосе прозвучала смесь сожаления и лёгкого веселья. — Всё чин по чину: табличка на двери, печать на замке. Проверка фонда, как говорят.
Жандарм хмыкнул, словно сам не верил в такую странную проверку. И добавил, уже чуть тише:
— Так что ищет он, выходит, то, чего у нас пока нет.
Морозов и я переглянулись. В этой фразе было что-то большее, чем просто констатация факта. В Северске редко кто искал лесные карты из чистого любопытства.
— Это вы ловко придумали, — восхитился я, не скрывая одобрения. В голосе жандарма звучала такая гордость, будто он лично придумал этот ход.
— Пришлось попросить заведующую, — признался парень, понизив голос, словно только что выдал нам государственную тайну. — Сказали, чтобы на день-другой прикрыла двери. Объяснили, что дело срочное, важное, и это личная просьба… — он поднял палец к небу и выразительно посмотрел на нас, — самого Осипова.
— Осипова? — нахмурившись, переспросил я.
— Ну не про князя же говорить, — протянул он с хитрой улыбкой. — Зачем, мол, вашу репутацию портить.
В его глазах блеснуло явное удовлетворение от собственной находчивости. Он, видно, был доволен собой и всей операцией в целом.
Я не удержался от улыбки.
— Мудро, — сказал я тихо. — Уж кто-кто, а Осипов — это всегда веское прикрытие.
Жандарм кивнул, и в этом жесте было столько самодовольства, сколько у людей обычно бывает после удачно сыгранной партии.
Я посмотрел на Морозова, тот молча хмыкнул, отвел взгляд в сторону, и было видно, что он тоже оценил этот тонкий северский юмор.
— Умно, — сказал я ещё раз и кивнул, больше самому себе. — Зубов умеет мыслить наперёд.
— Так вот, — продолжил жандарм, видимо, входя во вкус, — потом этот индивид отправился искать другую книжную лавку. Будто их у нас в городе, как грибов после дождя. Или по десятку на каждой улице.
Он хмыкнул, почесал подбородок и добавил:
— Так, ему наш торгаш газетами и сказал. Мол, если в большой книжной лавке не нашёл того, что надобно, то в маленькой и подавно искать не стоит.
— И что потом? — прищурившись, уточнил Морозов.
— А потом, — продолжил парень, — решил откушать местных яств. Не мудрствуя, выбрал тот самый ресторан, где, как рассказывали, видели крысу…
— Крысу, — протянул воевода, и я заметил, как уголки его губ предательски дрогнули. Он спрятал ухмылку, опустив взгляд, а потом мельком глянул на меня через зеркало заднего вида.
Я тоже едва удержался от усмешки. Мы оба прекрасно понимали, что речь идёт вовсе не о крысе, а о нашем Мурзике. Проворном и вездесущем проказнике, которого посетители со страха приняли за неведомое чудовище.
Жандарм между тем с самым серьёзным видом закончил:
— Так что если ревизор и не нашёл нужной карты, то уж точно познакомился с нашей кухней и местными легендами. А уж про крысу теперь, небось, весь Северск судачит.
Морозов тихо хмыкнул:
— Вот и славно. Пусть думают, что у нас грызуны особой породы — умные, воспитанные и с чувством вкуса.
— Но крысы там, вроде как, и не было, — поспешно добавил жандарм, будто решил подстраховаться. — Говорят, распорядитель прочёл слова заветные, те самые, от которых любая порядочная северская крыса немедля бы оцепенела и хвостом бы стукнулась о пол. А этой хоть бы хны. Так значит, выходит, это была не она.
— Не припомню, где найти такую любопытную молитву, — хмурясь, пробормотал воевода. — А от мышей она помогает?
— Вот про что не ведаю… — парень развёл руки, показывая: вопрос вне его компетенции. Но глаза его хитро сверкнули, и он, понизив голос до заговорщического шёпота, добавил:
— Но вам стоит разузнать всё у Альбины Васильевны. Она в этом сведуща. Если кто и знает нужное слово, то уж она точно.
— Кто бы сомневался, — скривился Морозов, глядя в сторону, будто в надежде, что разговор сам собой закончится.
Я с трудом удержался от улыбки, ощущая, как уголки губ сами собой тянутся вверх.
— Придётся обратиться к ней, чтобы выведать нужные молитвы, — произнес я с нарочитой беспечностью. — Думаю, вам она расскажет, если вежливо спросите.
Воевода глухо вздохнул, так, будто на него возложили миссию вселенского масштаба. На мгновение прикрыл веки и тихо пробормотал:
— Вежливо спросите… ага. Это вы легко говорите. С ней одно из двух: или с угощением, или с боем.
Я не стал спорить. Лишь посмотрел на него, а потом