— Мне ещё многому предстоит научиться, — твердо произнёс я. — И я никуда не спешу. Слава богу, я вовремя осознал, что моё место пока ещё у самого подножия вертикали.
— Поумнел, что ли, за то время, что мы не виделись, пострел? — одобрительно проворчал Игнат, кивая кудлатой головой. Внезапно он гулко хлопнул лапищами и рыкнул: — Эх, Лёшка, Лёшка, а не накатить ли нам с тобой по пять капель медовухи домашней, а? Ужин-то я пропустил, но, поди, Катерина то расстарается, побалует. Что там удалось на кухне от тебя схоронить? Ты как?
С тоской посмотрев на натянувшийся на пузе ремень, я, тем не менее, согласно вздохнул. Эх, гулять так гулять, чего уж там. Завтра не на службу, а сон погодит.
Дядя Игнат удовлетворённо пригладил бороду, вылез из-за стола и неспеша прошёлся к зашторенному окну за моей спиной. Я наблюдал, как он, отдернув плотную занавесь, выглянул наружу и задумчиво протянул:
— Ночь то какая сегодня… Чистая, яркая, звёзды так и сияют. Самое поганое дело отдать богу душу в такую ночь.
Отвернувшись от Игната, я несколько озадаченно вскинул брови. Не ожидал, что этот похожий на каменную глыбу человек окажется таким философом.
И так же я не ожидал еще пары вещей. Того, что этот «философ», шириной с крепостные ворота и весом далеко за сотню килограмм, так быстро и практически бесшумно двигается. И того, что он со скоростью молнии оказавшись у меня за спиной, тут же навалится на меня всей тяжестью своего могучего, твёрдого как железо тела!
Огромная лапища схватила меня за шею, я и пикнуть не успел. Дёрнулся было, и с похолодевшим сердцем ощутил, как что-то острее иглы уткнулась мне чуть пониже правого уха, прорезав кожу. Я скосил глаза и увидел в отблеске свечей упёршееся мне в подушную впадину острие засапожного ножа, рукоятку которого сжимала могучая рука дяди Игната. Какого дьявола происходит⁈ Я по-прежнему не дёргался, всеми фибрами ощущая исходящую от навалившегося на меня человека ауру угрозы и уверенности в себе. Я понял, что моя жизнь повисла на очень тоненьком волоске.
С трудом разлепив внезапно пересохшие губы, я нарочито спокойно спросил:
— Значит, теперь так привечают в отчем доме наследника и дворянина?
В ответ раздался звенящий как стальной швартов, удерживающий корабль в шторм, голос управляющего:
— Наследника и дворянина? О да, ты всё правильно говоришь — не гоже так родных встречать. Однако ж у меня вопрос народился, наследник… Скажи мне, как так получилось, что ты имя собственной сестры забыл? Алиса успела мне шепнуть, что ты немножко как не в себе вернулся… Ходишь с таким пришибленным видом по имению, как будто впервые тут оказался! Её ни разу даже по имени не назвал. Вот и решил я тебя проверить, наследничек… И что же? Ты купился со всеми потрохами. А теперь я снова спрошу. Кто ты такой, и почему настолько похож на сына моего давно умершего друга⁈ Или что ты?
У меня в голове взорвалась атомная бомба, не меньше! Япона мать… Ну это ж надо так встрять! А сеструха-то совсем не проста оказалась, совсем… Ох и лиса! Лиса-Алиса. А я впрямь попался в хитро расставленный капкан, как пацан сопливый. И что теперь? Лепить очередную сказочку про избранную потерю памяти? Угрожающий мне ножом человек, не раздумывая, прикончит меня, скажи я сейчас что-то не то. Примет меня за мимикрирующую под человека иномирную тварь и прикончит. Но, как ни странно, несмотря на всю опасность ситуации, мой родовой символ молчал. И тут меня ошпарило. Грифон! Мой Родовой знак, ну конечно.
— Дядя Игнат, я безоружен. И я тот, кто я есть. Я не оборотень и не ведьмин колдун, хитростью и обманом проникший сюда под маской Алексея Бестужева. Мой Родовой знак, на спине.
Громко засопев, Игнат понял меня даже лучше, чем я рассчитывал. По-прежнему давя на мою шею остриём ножа, он отпустил мой загривок и с громким треском разорвал на спине так понравившуюся мне рубаху. Ну и хрен с ней, всё равно в плечах жала… До меня донесся потрясённый выдох. Нажим клинка сразу ослаб.
— Да что же это за бесовство! Грифон. Такое не подделаешь. Этот рисунок я узнаю и с завязанными глазами. Святый боже, Алёшка… Да что с тобой тогда такое, если это действительно ты⁈
Последние слова дядя Игнат едва не прокричал. От отпустил меня и рывком развернул к себе. В меня вонзились два сверлящих глаза. Он, кусая губы, медленно убрал нож. Я машинально прикоснулся к шее, с удивлением увидел на подушечках пальцев алую кровь и хрипло сказал:
— Дядя Игнат, думаю, нам нужно очень многое обсудить. Прямо сейчас, этой же ночью. И предупреждаю сразу, кое чему ты не поверишь. Но тебе я расскажу всё.
Глава 26
Спустя некоторое время, для одних растянувшееся на вечность, для других пролетевшее быстрее вздоха, котлован был готов. Вырыт на нужную глубину, утрамбован и укреплен. Почти правильной круглой формы огромная яма, самим своим зловещим существованием обезображивающая эту многострадальную землю. Как будто ей и так не хватало скверны.
Впадина была лопнувшим нарывом, гнойной язвой, испоганившей некогда цветущий благодатный край. И у этой ямы было своё, особое предназначение. Она была создана для того, чтобы свершить определённое таинство. Чёрное колдовство, зарождение иной, чуждой всему живому и разумному жизни. Своеобразная колыбель греха и тьмы. Искусственно созданная, чтобы выпростать на свет нечто совершенно немыслимое… Несущее зло, смерть и разрушения.
Темнеющая в захлестнувшей Северные земли ночи яма ждала своего часа. Она, будто живая, притаилась, подобно изголодавшейся хищной твари. В ожидании корма. Гнусная дыра хотела есть. И ей была уготована особая пища. Мерзкая и богопротивная, под стать тем, кто создал эту впадину. Нечто, страшнее, нежели ведьмино пятно, жаждало крови. И плоти. И её ожидания были вознаграждены. Пришло время кормления.
Земле, чтобы она родила, нужен дождь. Вырытая отвратительными созданиями яма