Эти и некоторые другие вещи я знал, хотя шпионом никогда не был и отношение к разведке имел очень опосредованное. Там, в 2025-м, зарабатывал на жизнь я журналистикой. Писал обо всём, за что платили деньги. В основном о современной политике. Но как раз недавно делал большую серию статей на тему шпионажа и тайной работы разведслужб. Погрузился в это дело на два месяца. Не то чтобы стал прямо специалистом, но некоторые не всем известные факты и нюансы узнал.
Встроившаяся ко мне в голову молчаливая частичка сознания майора КГБ Смирнова правильность моих мыслей насчёт слежки подтверждала.
Дорожная табличка указала на посёлок по правую руку, длинное его название русскоязычный рот едва ли выговорил бы с первого раза. Там обещались заправка и магазин продуктовых товаров. Заправляться мне пока не требовалось, с голода я тоже не умирал. Но когда показался поворот, я крутанул руль и направил свой фиат туда, к посёлку. Слежка меня не страшила, наша операция уже так или иначе закончилась. А хотели б задержать, так давно догнали бы. Возможно, это офицеры шведской службы безопасности СЕПО давали понять, что они догадываются о моей служебной принадлежности, и намекали, что таким как я здесь не рады.
К этому я относился с пониманием.
Однако же нужно было кое-что проверить. Чужая память подсказывала, что скоро пойдут пустынные участки дороги, и сюрпризов от этих непонятных попутчиков не хотелось ни мне, ни майору.
Опель свернул к посёлку вслед за мной. Проехав с полкилометра до заправочной станции, двум свободным колонкам под жёлтым навесом, я подрулил к одной из колонок. А когда опель остановился у соседней, я, будто бы передумав, развернулся перед дверью заправочного кафе и выехал назад на дорогу. Мои преследователи, а в машине я успел заметить двоих, тут же повторили мой манёвр.
Это был не очень хороший признак. Будь в машине шведские спецслужбисты (равно как и любые другие), они бы и на заправку заезжать не стали, подождали бы меня где-нибудь поодаль.
Я свернул налево и поехал в сторону посёлка. Опель не отставал.
Анонсированный дорожной вывеской магазин оказался совсем крохотным, размером с половину трамвайного вагона. Я тормознул фиат на раскатанном шинами снегу, проворно выбрался из машины и шагнул внутрь. За прилавком, на фоне полок с кока-колой и прочей бакалеей, сидела длиннолицая, похожая на усталую лошадь продавщица. Я спросил, есть ли у них пиво «Балтика» светлое, и она застыла в недоумении. Когда она замотала головой, я уже шёл к выходу — заходил я сюда, конечно, не за пивом.
А в дверном проёме как раз показались двое, парняги из опеля. Я ещё на заправке заметил, что они довольно колоритны, и теперь это впечатление подтвердилось. На обоих чернели кожаные куртки с заклёпками. Один был лохмат как рок-звезда, бритый череп второго блестел отражённым светом магазинного светильника. У лысого под ухом синела похожая на паука вытатуированная свастика. Лохматый свои нацистские взгляды предъявлял миру посредством нашивок на куртке: там раскидывал крылья серебристый орёл, виднелась эсэсовская сдвоенная молния и прочие гадости.
Оба они были лет тридцати — и немаленькие, рослые.
Лохматый, проходя, бросил на меня колючий взгляд и задел локтем. Я обернулся, но он уже тёрся у прилавка, разглядывая полки. Повернувшись обратно, я увидел, что лысый стоит прямо у меня на пути. Его бесцветные водянистые глаза смотрели в упор, а изо рта несло чем-то неимоверным.
— Рашен? — он сунул мне в грудь палец с корявым и грязным ногтем.
Вопрос, надо признать, оказался неожиданным и меня несколько озадачил.
— Да уж не из ваших, — нашёлся я с ответом, получилось почти что в рифму.
Собеседник вряд ли меня понял, но этого и не планировалось.
Я отодвинул его руку, а вместе с ней убрал у себя с пути и его самого. Вышел из магазинчика. Кажется, я понимал, чего хотят эти душевные ребята. И даже был настроен пойти им навстречу. Вот только место для этих целей мне подходило не очень.
Им, видимо, тоже.
Но как они узнали, что я «рашен»? Точно не по дипломатическим автомобильным номерам — фиат был местный, взятый на время у надёжных людей.
Отъехав от магазина метров двадцать, я увидел, как опель выбирается на дорогу и ползёт за мной. Ну, не случись этого, было бы удивительно. Свернув опять к заправке, на этот раз я остановился не у колонки, а ближе к кафе. Прошёл внутрь обклеенного рекламой павильона, небольшого, на шесть пустующих столов. Спросил усатого мужичка за стойкой про туалет. Отыскал в коридоре нужную дверь, заперся в маленькой комнатке с замазанным белой краской окном…
И нашёл, что теперь место вполне удачное.
Долго ждать не пришлось. В коридоре зазвучали грубые голоса, в дверь забарабанили кулаками, потом стукнули ногой.
Тогда я шагнул к окну. Крутанул задвижку, потянул на себя, и оконная створка подалась с протяжным скрипом. Это было самое то, что нужно. Дальше я вернулся и встал в стороне от двери, там имелась удобная ниша для раковины. И нашёл себе место я вовремя: дверь стали выбивать.
После третьего удара замок не выдержал и дверь со стуком распахнулась. В раскрытом положении она как раз перекрывала нишу, а вместе с нишей и меня. В образовавшуюся щель я стал наблюдать, что будет дальше.
Первым в сортирное помещение вломился лохматый. Он сразу подскочил к окну, из которого вовсю несло холодным воздухом, что-то крикнул и рванул обратно. В окно лезть не стал — оно было для этого не очень удобное, узковатое. Лысый пропустил его, подбежал к окну тоже. Этот повёл себя более основательно: забрался с ногами на унитаз и ненадолго высунул лысину наружу. Видимо, рассчитывал узреть там улепётывающего меня.
Он спрыгнул на пол, собираясь бежать вслед за лохматым, но тут я толкнул дверь, и она захлопнулась у него перед носом. Одновременно я шагнул из