Толпа гудела, из неё постоянно доносились выкрики в поддержку кого-то из нас. Чаще всего даже не было понятно, кого именно. Оно и не важно. Всё шло по плану. Я не расслаблялся, но в теле уже появилась уверенность — противник начал сдавать.
Я дал серию лёгких выпадов — не чтобы пробить, а чтобы запутать. Он не знал, на что я способен, а значит, мог принять это за мой максимум. Прекрасно.
За очередной серией лёгких ударов я начал наращивать темп и силу атак. И это принесло свои плоды — Бочаров вмиг сосредоточился, на лбу появилась испарина. Тем не менее защита у него была безупречна. На секунду я разозлился и начал откровенно щемить оппонента к краю арены.
Тут всё могло и закончиться. Заигравшись, я потерял нужную дистанцию, на очередном моём подступе соперник сделал финт в сторону, и мне пришлось сильно напрячься, чтобы увернуться от контратаки. Я отскочил на пару шагов назад и выдохнул.
Удар прошёл совсем недалеко от моего левого бока. Я только что чуть не попался на ловушку, которую сам же и готовил для Бочарова. Посмотрел на противника. Тяжело дышит, на лице усталость и злость. Думаю, я в тот момент выглядел точно так же.
Переведя дух, Бочаров ожидаемо снова пошёл в наступление. Быстрые, яростные атаки начали сыпаться на меня со всех сторон. Начался серьёзный бой. Жёстче, ближе, тяжелее — в ход пошли короткие шаги, плечи, локти, срезы по клинку. Время будто замедлилось, пока мы сошлись в схватке с новой силой.
В один из выпадов я инстинктивно применил приём, который видел в прошлой жизни. Приняв клинок на блок, мы сцепились клинками, после чего я провёл разворот с блоком и быстро шагнул в сторону, сильно толкнув Бочарова в бок. Толпа одобрительно загудела.
Тот явно такого не ожидал, пошатнулся и потерял концентрацию. Я понял — это мой шанс. Вложив последние силы, я начал жёстко прессовать соперника. Никаких передышек, только удары максимальной силы, быстрые и решительные.
Ошеломлённый тем, как быстро переменился ход боя, Бочаров начал сдавать позиции. Неуверенные блоки, полная защита без попыток контратак, всё чаще начал отступать назад. Я же, наоборот, только наращивал темп, используя весь свой запас сил. Да, похоже на ва-банк, но все карты у меня.
Один из его блоков вышел слишком высоким — рука дрогнула, клинок ушёл вверх. Я шагнул вперёд и резко сместился влево, клинком срезал защиту и провёл короткий, колющий удар в плечо.
Металл задел ткань и врезался в тело под правильным углом — до крови. Так, чтобы сомнений не осталось. Бочаров отшатнулся, не сразу понял, что произошло. Секундант вскочил с места, раздался сигнал — дуэль завершена.
Толпа сначала замерла — будто не все успели осознать, что произошло. А потом, как по команде, вспыхнула шумом. Кто-то зааплодировал, кто-то заорал что-то невнятное, вдалеке раздался чей-то одобрительный свист. Были и те, кто выражал недовольство — похоже, ставок сделали немало. Но, какая разница, если я уже победил.
Мы с Кириллом Бочаровым так и стояли друг напротив друга, побросав оружие на землю. Противник держался за плечо, зажимая кровоточащую рану. Я смотрел на него, он смотрел на меня. Удивительно, но в его взгляде не было ни ярости, ни обиды. Скорее — что-то вроде признания и возможно немного удивления.
К нам подошёл распорядитель вместе с нашими секундантами. На лице Паши сияла неприкрытая гордость. Распорядитель двигался уверенно, можно сказать, торжественно.
— Я должен собрать оружие, господа, — произнёс он вежливо, почти церемонно.
Не дожидаясь помощи, он сам шагнул вперёд и одним точным движением поднял оба клинка — мой и Бочарова.
— Дуэль завершена. Победитель — барон Ян Борисович Бронин! — громко объявил он.
Сказано было с уважением, без малейшего промаха в интонации. Но я всё же подметил, что он явно расстроен результатом. Похоже, ставил не на меня.
А вот Паша, наоборот — светился от счастья. Перед боем я настоял, чтобы он поставил все наши сбережения на мою победу. Конечно, Зорин поначалу возмущался, что, мол, не дело последние фамильные копейки на дуэли ставить, но успокоился быстро и сделал так, как я его просил. Глупо было бы не использовать такой шанс немного поправить наше финансовое состояние.
Зрители тем временем начали расходиться. Я был крайне рад, что не придётся отбиваться от надоедливых зевак — не люблю я принимать поздравления от незнакомых людей.
Крепко пожав мою руку, Бочаров хотел было уходить, но вдруг кивнул за мою спину, мол, смотри. Только я обернулся, как рядом с нами оказалась Лиза.
— Елизавета, прошу меня простить за моё вчерашнее неподобающее поведение. — Кирилл с виноватым видом перехватил инициативу. — Не то чтобы я обычно веду себя сильно лучше, но вчера я действительно перегнул палку.
Лиза лишь тепло улыбнулась и сказала, что не за что тут обижаться, и вообще она не понимает, зачем всё это затеяли. Вот лиса! Как всё закончилось, так она не при делах!
В общем, мы с Бочаровым пожали руки, пообещали, мол, без обид, и разошлись кто куда. Основная часть публики к тому моменту уже покинула сквер, и мы остались в относительной тишине.
К нам снова подошёл Николай Горин, поздравил с победой и в очередной раз напомнил, что к прыжку в аномалию нужно подойти со всей ответственностью.
Только спустя полчаса и ровно одно обещание Паше, что я не нарвусь на ещё одну дуэль, мы с Лизой смогли остаться наедине.
— Не понимаю, зачем вы это вообще затеяли! — воскликнул я, передразнивая интонации спутницы.
Та лишь едва заметно хихикнула, глядя на меня невинными глазами. Настолько невинными, что поневоле начинаешь ждать подвоха.
— Приличным девушкам негоже поддерживать насилие, барон Бронин!
— И ведь не поспоришь… — пробормотал я, улыбнувшись. — Зато всё как договаривались. В первых рядах.
— А как же, Ян Борисович. Я же обещала!
Её поведение изменилось. Взгляд в пол, пальцы в замок, шаг замедлился. Точно что-то сказать хочет.
— Лиза, с тобой всё в порядке? Мне кажется, тебя что-то тревожит.
Девушка остановилась и посмотрела прямо на