— Может, даже папка, — выдавил я, стараясь не выдавать своего напряжения. Паша как всегда знал, когда нужно разрядить обстановку. Но шутка повисла в воздухе — никто не засмеялся.
Монстры не строили формации, не брали в кольцо, не пытались нас перехитрить. Они просто шли. Пёрли, как вода сквозь трещину в плотине. И всё же, в этой хаотичной массе чувствовалось что-то тревожное. Слишком уж синхронно двигались некоторые из них. Слишком уж часто их взгляды скользили в сторону луны.
Пройдя метров десять по поляне, монстры достигли нашей линии магических ловушек. То тут, то там, начали раздаваться взрывы. Кого-то разорвало, кого-то заморозило или обожгло кислотой. Строй начал немного редеть. Инга, довольная своей работой, приняла боевую стойку, подготавливая мощное атакующее заклинание.
— Огонь! — команда Егора растворилась в шквале огненной бури, несущейся на приближающуюся толпу тварей. Вспышки поглотили строй, раздался жуткий визг и смрад палёной шерсти. Поляна на миг стала ещё более красной, и я увидел, как некоторые особи продолжают переть без остановки, даже несмотря на огонь.
Когда дым рассеялся, из мрака показались уцелевшие. Обугленные, почерневшие, они уже не бежали — они рвали пространство на куски. Их движения стали резкими, судорожными, в их клёкоте звучала не просто злоба, а какая-то одержимость.
Пронзительный вой. Первый из пауков прыгнул. За ним второй. Началось.
Команда сработала слаженно. Пони обладал магией природы, Коля же — магией ветра. Как и планировалось, один поставил несколько метров хищного терновника, другой же устроил представление с ветром, каким-то образом вызвав проливной дождь над природной ловушкой. Инга продолжала поливать огнём на дальней дистанции, магия Зорина же не предназначалась для дальнего боя — он остался прикрывать нас от возможного прорыва.
Монстры путались в терновнике, рвали шкуры, сопротивлялись ураганному ветру и намокали под ливнем. С электрической магией мне здесь было где разгуляться — противник мокрый, заторможенный, ещё и в луже стоит. Тактика у меня была простая, но эффективная: пока в одной руке готовится заклинание, со второй руки оно уже летит в цель. Я начал безостановочно поливать затор из мутантов молниями.
Не знаю, сколько бы я продержался вне Оазиса, но здесь запасы маны казались практически бездонными. Я чувствовал, как огромное количество энергии проходит через мои каналы. Как они раздуваются от такой нагрузки. Первая волна тварей так и не смогла подобраться к нам вплотную и полегла ещё на подступе.
Молнии летели одна за другой, но я уже знал — это слишком легко. Что-то идёт не так. Я чувствовал, как с каждой секундой меня начинает знобить. Не от усталости. От инстинктивного, животного страха. От взгляда. Взгляда того самого кабана.
Он всё ещё стоял, как изваяние, но теперь я замечал, как дергается его челюсть, как трясутся ноздри, как выгибаются мышцы на его загривке. Он не спешил. Он выжидал. Как будто знал, что основное шоу ещё впереди.
— Клыкастый что-то затевает, — прошептал я, даже не замечая, что говорю вслух.
Секунду спустя Пони завалился вниз, вымотанный и бледный. Откат. Всё, что было нашим преимуществом — начало рассыпаться. А враги уже карабкались по склону. Шкуры в клочьях, морды в чёрной слизи, когти, сверкающие под лунным светом. Готов поклясться — я мельком увидел, как кабан зловеще оскалился.
Раздался хлопок телепорта, за ним ещё один. Первого паука на себя принял Паша, буквально на лету разрубив его своими кинжалами, второго я принял на меч, не забыв пропустить через оружие увесистый заряд молнии. У Глубоглазов, как мы уже выяснили, было много козырей в рукаве. Один из них — зачатки стайной тактики охоты. Вот и эти ребята были не промах: поблизости я услышал сразу пять хлопков телепортов и приглушённый крик Инги — девушке зацепили плечо и бедро.
Она упала на колено, правой рукой прижимая рану на ноге, из которой струилась кровь. Левая рука плевалась напалмом в нападавшего. Со спины к ней подбирался ещё один. Я не успевал. Паук уже поднялся на задние лапы, готовясь к удару, когда мой меч буквально впился во врага. Хруст хитина и проломленный череп — мутант не успел завершить удар. Схватив замешкавшуюся девушку за плечо, я оттащил её к Егору, что тут же принялся за лечение. На холме остались трое. Я, Паша и Коля.
Хуже всех приходилось Колесникову: он побледнел, стена ветра теряла силу, а ливень сменился туманной моросью. Паша держался лучше всех — носился едва различимой тенью по всему укреплению, и лишь визги, и брызги фиолетовой жижи, летящие на стены укрепления, были лучшими доказательствами его эффективности.
Мне же было неудобно использовать магию молний в плотном бою, а про бездну я вообще молчу — Паша настоятельно просил не использовать её даже при группе Егора. Приходилось балансировать между магией и мечом, чтобы не задеть своих.
— Прикройте, парни! — крикнул Коля Колесников, отходя назад. Едва сдерживая рвотные позывы, он с трудом открыл пятый пузырёк с зельем маны, но руки дрогнули — и флакон выпал и тут же упал на землю, вместе с самим магом. Откат.
С громким хлопком телепорта недалеко от Колесникова появился очередной глубоглаз. Я сорвался с с места, пытаясь прикрыть товарища. С другой стороны вырезает неприятеля Паша. «Я не успею» — пронеслось в голове. Сразу после этого, меня ослепила яркая вспышка. Моргнув, возвращая зрение, я увидел Егора, стоящего на коленях. Руки раскинуты, пальцы дрожат — он будто небеса удержать пытался!
— Пару минут я нам выиграл, — тяжело дыша проговорил маг поддержки. В абсолютной тишине слышался приглушённый стук: мутанты пытались пробить оборону. — Как прочность заклинания закончится, я уйду в откат и будет взрыв. Это наш шанс.
Без лишних слов, мы с Пашей затащили Колю, так и валяющегося без чувств, в наш рукотворный форт. Внизу уже приходил в себя Пони, Инга тоже выглядела значительно лучше — благодаря Егору, раны уже не кровоточили. В общем, к концу передышки с нами не будет только Коли.
К моему удивлению, в глазах союзников не было ни отчаяния, ни паники. Паша объяснил мне, что такие ситуации хоть и не каждый раз происходят, но достаточно часто, и у чистильщиков выработалось правило: «если постоянно будешь себя хоронить — рано или поздно помрёшь».
Райден,