Все пройдет, говорила я себе. Все проходит. Скоро в декрет, потом родится ребенок, будет совсем не до того. А уж за три-то года тем более все выветрится. Если я вообще сюда вернусь.
Три недели его не было: отпуск, командировка. А потом вдруг знакомый двойной стук в дверь.
— Привет!..
Рука дрогнула, удалив выделенный абзац.
Ctrl-Z. Если бы в жизни было такое волшебное сочетание клавиш, чтобы откатить ошибку назад…
Юра разговаривал с Максом, и я всей шкурой чувствовала его взгляд сквозь стекло. А потом пришла Нина, он подсел к ней, нес всякую дичь, называл ее милой девушкой и приглашал в ресторан. Я натужно хихикала, прикрыв рот рукой, а откуда-то изнутри перла едкая, как изжога, злость. На него, на себя, на весь белый свет. Вышел из «аквариума» Макс и с требованием отстать от замужней девушки, уволок Юру в коридор.
— Что это было? — спросила Нина обалдело.
И вот тут-то Остапа понесло.
Сначала я все с тем же глупым хихиканьем повторила пассаж Макса годовой давности: мол, это Липкий Юрик, который не пропускает ни одной бабы. Потом поинтересовалась, почему она вдруг замужем, если нам сказала, что нет. Ну и напоследок насплетничала всякого про Макса и Зою. А еще назвала ее парня, с которым та шесть лет то сходилась, то расходилась, Карлсоном, оптимистично заявила, что он, парень этот, непременно прилетит обратно — в отличие от моего, и добавила, что не отказалась бы, если бы мой Карлсон вернулся.
Что?! Это вообще я была или какая-то посторонняя идиотка?
Испанский стыд!
Хотя нет, испанский — это когда стыдно за других, а тут я умирала от стыда за себя.
Нину моя болтовня, похоже, немного покоробила, но разговор она поддерживала охотно, из чего я сделала вывод, что про Макса ей очень даже любопытно. Интересно, она знала про наличие у него Зои? А он — о том, что она уже одна? Может, намекнуть осторожно?
Шубина, ты совсем сбрендила? Это тебе появление Юрочки так мозг стесало? Не лезь, куда не просят. Потом сама же будешь во всем виновата, причем для всех сразу. Кто что знает или не знает — это тебя не касается. Все взрослые, разберутся сами.
Нина оказалась патологически добросовестной и ответственной — прямо как Макс. К тому же ей пришлось разгребать сильно запущенное Генкой хозяйство. Да и народ быстро смекнул: Бобровская везет, значит, на ней вполне можно ехать. Я не раз говорила: Нина, вот это делать ты не обязана. Она кивала, вздыхала и… все равно делала. Сидела целыми днями, не поднимая головы, но не успевала и оставалась до позднего вечера.
Компанию ей составлял Макс. У него много работы было всегда, к тому же раз или два в неделю он отрабатывал смены в академии. Раньше никого не удивляло, что он задерживается, но сейчас все живо связали это с Ниной, и начались разговоры. О нас с Юрой сплетничать давно уже перестали: без подпитки эта тема выдохлась. А тут свеженькое, пикантное. Все были в курсе, что Макс живет с девушкой, и строили предположения о развитии ситуации. Разумеется, я не знала, что происходит, когда они остаются в отделе одни, но никаких признаков их сближения не замечала. Хотя искрило между ними и правда все сильнее.
Кристина была со мной согласна.
— Не знаю, кому из них мешает Зойка, но это как забор между ними, — говорила она. — Мне кажется, Нинке. Она такая… болезненно порядочная. Но это пока. Вот увидишь, рано или поздно все равно рванет.
Глава 30
Сентябрь 2017 года
Юра
Запахи встретили меня еще на площадке — такие, что ум отъешь. Что-то мясное и свежая выпечка с корицей. Настя повисла на шее:
— Заходи скорее, все уже готово. И булочек напекла. Которые тебе тогда понравились.
Снял куртку, нашарил под тумбочкой тапки, вымыл руки. Кухня, как всегда, сверкала чистотой — страшно крошку уронить. Стол накрыт по всем правилам: ножички, вилочки, салфеточки. Бутылка вина, два бокала. На буфете прикрытое полотенцем блюдо с булочками. Настя у плиты в шелковом домашнем костюме, идеально подчеркивающем идеальную фигуру.
— Садись, — она поставила передо мной тарелку: воздушное ярко-желтое пюре и тефтели в томатном соусе. Идеальный кадр для инсты.
Как будто дотронулся до обожженной солнцем кожи.
То пюре с тефтелями в пластиковом контейнере, которое я принес из кафе Юле, было совсем не таким. Самое обычное, столовское. Нефотогеничное.
— По какому поводу? — я взял бутылку, штопор. Открыл, разлил по бокалам.
— Ты разве не помнишь? — тонкие брови изумленно взлетели под челку. — Сегодня ровно месяц…
Да, сегодня ровно месяц, как она подошла ко мне в тренажерке. Тогда я аж вздрогнул от пугающего дежавю. Но нет, голос совсем другой, не Ларисы. Смутно знакомый голос.
Открыв глаза, я увидел рядом девушку, с которой познакомился еще прошлым летом, почти год назад. Проводил до дома, взял телефон, но так и не позвонил. И больше ее в зале не видел. Даже имя не смог вспомнить: Настя, Наташа?
— Привет… — я не знал, что еще сказать. — Тебя давно не было.
— Я в другом районе квартиру сняла. Здесь у меня мама живет, рядом. То есть жила. Вышла замуж и переехала к мужу. А я в нашу квартиру вернулась… Я ждала, что ты позвонишь, — добавила она, помолчав.
Можно было соврать, что потерял телефон. Хотя нет, в контакты забивал у нее на глазах. Ну или что неправильно записал и не дозвонился. Но не хотелось. Поэтому соврал по-другому:
— Я тогда с девушкой поссорился. А потом помирился.
— А-а-а… понятно. А сейчас?
— Что сейчас? — не понял я.
— Ты с ней?
Уже рот открыл сказать, что да, с ней, но в последнюю секунду передумал. Зачем?
— Нет.
— Тогда, может, сходим куда-нибудь?
Собственно, почему бы не сходить? Злость от неожиданной Юлькиной ревности так и не улеглась. Кипела, как суп под крышкой.
Сколько можно уже? Все, хватит, проехали.
— Давай, — я встал. — Прямо сейчас.
Мы посидели в кафе неподалеку, на следующий день сходили в кино. Потом снова встретились в тренажерке и снова зашли в то же кафе. А потом — к ней домой.
Все получилось не так бурно, как с Аурелией в домике спасателей, а в целом неплохо. Но я сразу сказал, так же, как говорил девушкам раньше: Настя, если рассчитываешь на что-то серьезное, то не стоит. Мы вместе, только пока это устраивает нас обоих. Я никогда никому ничего не обещаю.
Хорошо, сказала она.
Впрочем, они все так говорили.
Виделись мы не каждый день. После работы шли куда-нибудь в клуб, в ресторан или в кино. Иногда она оставалась у меня на ночь, иногда я у нее. Если у нее, то Настя выкладывалась на все сто, не только в постели, но и на кухне. Протаптывала дорожку через желудок?
Год назад, когда мы познакомились, она была начинающим бьюти-блогером и за эти месяцы неплохо приподнялась, не в миллионники, конечно, но четыреста с лишним тысяч подписчиков набрала. Вся ее квартира была как салон красоты. Бесконечные съемки, посты, комментарии и прочая сетевая лабуда. Причем в сеть сливалось не только «бьюти», но и вообще все подряд, что могло принести лайки. Тут я сказал четко: я — пас, даже не думай. Возможно, Настя была разочарована, но фотографировать меня не пыталась.
Она вообще старательно демонстрировала свою идеальность, чем иногда раздражала. Идеальная хозяйка, идеальная любовница, идеальная подруга. Просто идеальная женщина. Если я что-то предлагал — соглашалась. Если мне что-то не нравилось — не настаивала. Если случались какие-то терки — не спорила.
Однажды я дал ей телефон — посмотреть в галерее греческие фотки. Она листала и перескочила в папку «Юля».
— Твоя бывшая? Красивая…
Другая бы устроила сцену: какого хрена ты хранишь в телефоне фотки бывшей?! Но Настя, если и ревновала, никак этого не показывала.
В тот вечер я поехал домой, сославшись на то, что рано утром рабочая встреча. Лег на диван, медленно пролистал все Юлины фотки в галерее… и удалил. И тут же вернул их обратно из облака. А потом стоял у окна и долго смотрел на косые струи дождя в желтом пятне фонаря…