— А толку-то, Юр? Даже если и смотрит?
— А чего ты хотел вообще? — я тоже начал заводиться. — Ты женишься, кажется. Или нет? Фокин, не обижайся, но ты сейчас ведешь себя как баба. И не просто баба, а баба-курица. Ах, она со мной не разговаривает, но я ничего не сделаю для того, чтобы разговаривала. Знаешь, я через все это прошел, так что…
— Да иди ты на хер! — рявкнул Макс, хлопнув рукой по столу.
Проходивший мимо официант сделал было знак секьюрити, но я успокаивающе поднял ладонь: все в порядке. И прошипел:
— Перестань орать, пока нас не вытурили. И давай спокойно, без психа.
— А ты посиди вот так три часа бок о бок с мумией, когда надо работать, а все мысли только о том, как бы ей вставить. Я пытался поговорить, но к ней на пьяной козе не подъедешь.
— Макс, еще раз: я через все это проходил в прошлом году. И сидел, да. И хотел по-черному. Поэтому все понимаю. Но если ты с ней не поговоришь, по-русски, через рот, ничего не изменится. Не знаю как. Вот когда она скажет: нет, Макс, извини, я люблю… как там его? Да неважно. И знаешь, даже это еще не приговор. Я это тоже слышал. Вот когда ты женишься на Зойке или Нинка выйдет замуж, тогда другое дело. Хотя и это не смертельно, люди, говорят, иногда разводятся.
Он молчал, барабаня пальцами по столу. Совершенно бесячья манера. Не выдержав, я достал телефон и показал ему последнее Юлино сообщение, прилетевшее, когда мы уже пришли в ресторан.
«Так и ничего. Ложусь спать. Врач говорит, если до понедельника не начнется, будут стимулировать».
— Юлька? — обалдело захлопал глазами Макс. — Так ты… с ней?
— Нет, — я убрал телефон. — Не с ней. Но появился шанс. Не факт, что смогу его использовать. Больше скажу, я пока даже не уверен на сто процентов, что хочу его использовать. Но он есть. А вот если бы не пошел тогда на ее посиделки и не предложил довезти до дома, точно не было бы. Делай выводы.
Макс задумался. Потом тема сама собой мутировала в тонкости грузинской кухни, в которой он хорошо разбирался. Потом ему начала названивать Заечка, мы быстро доели и вышли.
— Холодно-то как, — Макс поежился и спрятал руки в карманы. — И снегом пахнет.
— Ну а что ты хочешь, — хмыкнул я, снимая сигналку. — Завтра зима.
Глава 35
Декабрь 2017 года
Юля
— Смотри, какой снег, — стоя у окна, сказала я Тёме, как будто он и правда мог увидеть. — А ты там сидишь и не чешешься. Пора на выход!
— Не торопи парня, — засмеялась соседка по палате Вика. — Ему там хорошо. А тут начнется сразу — холодно, голодно, мокро, колики, газики. Не успеешь оглянуться — ясли, садик, школа, институт. Свадьба, ипотека.
Я всегда любила первый снег. Настоящий, а не те несколько снежинок, которые тут же тают. Сейчас крутила такая метель, что за ней не видно было улицы. Все белое, чистое — как будто и жизнь с чистого листа. Не перечеркнуть прежнее, а просто перевернуть страницу и продолжить на новой. И для начала Тёмкиной жизни — идеальный день.
Пискнул телефон.
«Юль, ну как?»
«Никак, — улыбаясь, ответила я. — Не хочет».
«Точно слоненок. Ну, может, надумает еще? 1.12 — хорошая дата для дня рождения. Первый день зимы».
«Устала ждать».
«Ну ничего, немножко осталось, потерпи».
— Это твой? — подобралась поближе Вика. — Мужик твой? У тебя всегда такой вид, когда пишешь. Загадочный.
Уж на что первые мои соседки были болтливые, но когда они благополучно родили, я поняла, что зря мечтала, как бы они поскорее ушли. Сначала ко мне подселили Галю, но у нас с ней контакта не вышло. Затем пришла Вика — и понеслось. Барышни нашли друг друга. За десять дней я узнала о них все: детские болезни, привычки их котиков, размеры членов мужей, любимые позы в сексе и так далее, до бесконечности. Втыкала наушники и уходила в телефон. Но сейчас Галю забрали на какие-то процедуры, и Вике было скучно.
— Нет, — отрезала я, четко дав понять, что обсуждать это не намерена.
Да и что обсуждать? Даже если бы и захотела, все равно не смогла бы обозначить Юру каким-то одним словом. И не одним тоже. Да, между нами что-то было — но вот что? Все плавно развивалось без каких-либо выяснений и деклараций. Как будто в марте я нажала на стоп, а он вдруг взял и отжал эту кнопку. Я и радовалась, и боялась. Причем одинаково боялась того, что ничего не выйдет, и того, что может получиться.
Раньше боялась того, что он легко променяет меня на кого-то еще. Сейчас этот страх хоть и не ушел совсем, но спрятался в тень. На первый план выступило другое: сможет ли Юра принять Тёму. Не просто смириться с его существованием, а именно принять — как часть меня.
Да, мне нужно было или все, или ничего. Только так. Поэтому просто ждала. И надеялась, что, если вдруг не сложится, буду плотно занята ребенком, и он не позволит слишком сильно переживать. А пока… пока радовалась забавным сообщениям и беспокойству за меня. И даже давно осточертевшему молочному супу, который доставка каждый день привозила на обед.
— Юля, не переживай, — уговаривала лечащая Алла Петровна, энергичная дама за сорок. — Сроки — это все очень приблизительно. И день овуляции может плавать, и день зачатия не всегда точно известен.
— Точно известен, — бурчала я. — Иначе постинор сработал бы.
— Все равно, до сорока одной недели — это норма. В любом случае ждем до понедельника.
Пятница, суббота, воскресенье — ничего. Только немного ложных схваток, или, как мерзко называли их мои соседки, треников. Но живот опустился, да и другие признаки говорили, что уже вот-вот. В воскресенье навестила Света — успокаивала, подбадривала, пообещала к выписке вылизать квартиру и приехать за мной вместе с Филей.
В понедельник я проснулась в половине шестого утра от ощущения, будто что-то во мне лопнуло. По простыне растекалось мокрое пятно. Воды? Но ничего похожего на схватки не было. Я нажала кнопку вызова медсестры.
— Ну подтекают воды, ну и что? Не пожар, — зевая, скривилась она. Но простыню поменяла, а влажную отдала мне. — Сложите сухим между ног и спите пока, силы понадобятся. Придет врач, посмотрит, что с вами делать. Если схватки начнутся — зовите.
Мне даже удалось подремать. К десяти часам схватки так и не начались. Приехала Алла Петровна, которую мы с Тёмой сдернули с выходного.
— Так… — задумалась она, осмотрев меня. — Пятый час пошел. На сорок первой неделе это не есть гуд. Сейчас пузырь проколем, воду спустим и посмотрим. Если не стартуешь, будем окситоцинчик капать.
Господи, как же это было больно!
— Юля, терпи, — уговаривала Алла Петровна, выжимая из меня воду. — Рожать-то как будешь?
— А эпидуралку? — проскулила я.
— По показаниям. Не всегда ее можно делать. А если захватит сами роды, не почувствуешь потуги. Так что посмотрим.
Прошло еще два часа, и меня отвели в предродовую палату. В последний момент я спохватилась и написала Юре, чтобы не заказывал суп. И добавила:
«Кажется, процесс прошел. Надеюсь, что сегодня».
«Держись, Юлечка. Все будет хорошо!» — тут же прилетело в ответ.
В дородовом отделении палата у меня была стандартная, а вот родовой бокс с предродовой уже платный, индивидуальный. Вполне так приличный.
— Муж будет присутствовать? — спросила медсестра, которая ставила капельницу.
— Нет, — ответила я, глядя в потолок.
Вот вроде бы и привыкла уже за девять месяцев, а все равно ошкурило. А сколько их еще будет, вопросов этих. И ребенок рано или поздно спросит, где папа.
— Так, Юля, — в палату вихрем влетела Алла Петровна, — как только начнет тянуть, позовешь акушерку. Сразу предупреждаю, будет больно. Может, даже очень больно, окситоцин дает схватки сильные и быстрые.
— Спасибо, обнадежили, — вздохнула я.
— Ну извини, — она развела руками. — Уж как есть.
Просто любимая дочь фортуны, думала я, глядя в потолок. С капельницей ни походить, ни на фитболе попрыгать. Дотянулась до телефона и написала Юре: