Я просто молча следовала за Банзаром, планирую всё сделать на автомате и, наконец, добраться до душа, а там и до постели.
- Пошли, лошадей покормим. Отдохнёшь заодно, - Банзар, вероятно, заметил, что я с трудом несу себя в соседний ангар, поэтому просто свернул в сторону, прихватил ведро с морковкой и повел меня к широкому зеленому полю, где довольные жизнью гуляли лошадки, пока мы убирали тонны их дерьма.
И самое ужасное для меня оказалось то, что между нами и стадом лошадей не было никакой перегородки. А их там голов тридцать было, и все они шли прямо на нас, увидев Банзара с ведром. Наверняка, они знали, что их там ждёт, потому так быстро и бесстрашно шли к нему.
Я же предпочла дать заднюю и зайти за массивную дверь, надеясь на то, что меня не заметят ни лощади, ни Банзар.
- Иди сюда, - махнул мне парень.
- Что-то не хочется, - хихикнула я нервно, продолжая только головой показываться из-за двери.
Банзар очень легко и непринужденно кормил с ладони лошадей, которые, похоже, были настолько умными, что, взяв каждая свою морковь, отходили в сторону, чтобы свою порцию могли взять другие, кому еще ничего не досталось.
И, Боже! Какие они красивые! Очень! Прямо сейчас мне безумно хотелось зарисовать белую лошадь и ее жеребенка с коричневыми пятнами, который терся мордашкой о длинную шею своей матери и дёргал головой, когда путался в ее гриве. Словно разыгрывая своего жеребенка, лошадь вновь трясла головой и накидывала на мордашку сына свою гриву.
Пожалуй, это будет первое, что я зарисую, когда мне в руки попадет хотя бы простой карандаш и лист бумаги.
- Отдохнула? – усмехнулся Банзар, закончив кормить лошадей и вернув пустое ведро на место. - Пошли дальше. Нас ждёт еще столько же дерьма.
- Убейте меня кто-нибудь! – хныкнула я, но поплелась следом за ним.
Глава 5. Пётр
Выйдя на крыльцо своего дома, знатно удивился, заметив, что солнце почти зашло, а навязанной мне помощницы Васи пока еще не было видно на горизонте.
Честно говоря, я ждал увидеть ее собирающей вещи примерно через пару минут после того, как она увидит кучи конского дерьма и откажется их убирать, сославшись на маникюр и оскорбление чувств прекрасного. Но её до сих пор нет.
Может, свалила по-английски?
Вряд ли. В таком случае, она прихватила бы с собой своего пердушонка, который не знает, как и с чего дотянуться, чтобы присунуть Найде, которая с нескрываемым наслаждением отпинывает его задней лапой.
Может, девчонка сознанку потеряла от запашка? Тоже вряд ли. Банзай бы мне сообщил.
Ладно. Подождём еще немного.
Присев на ступеньку крыльца, я вытянул ноги, почувствовав, как они начали «гудеть» - привычная мелодия конца любого рабочего дня.
Рядом с ногами растянулась Найда, выпустив усталый выдох, чем-то схожий с моим. Рядом с ней, не зная, как лучше подойти – задом или передом – попытался устроиться мелкий выпердыш, и тут переполнился ревностью, когда я погладил только Найду.
- Отвали. Я тебя не знаю, - мягко оттолкнул я его приплюснутую морду, но затем, когда уставился мне в самую душу своими выпученными, будто искусственными глазами, я немного сжалился и похлопал его по макушке, надеясь на то, что сотрясения у него не будет. А-то он и так какой-то малясь ёбнутый. Что-то суетит, бегает, прыгает, тявкает, хрюкает. Мы с Найдой за это время успеваем лишь пару раз моргнуть.
Наконец, когда выпердыш смог устроиться недалеко от Найды, на горизонте показалась его хозяйка. И если еще сегодня днём, уходя в конюшни, они выглядела достаточно живенько и бодро в своем обтягивающем костюме аквалангиста, то сейчас она едва несла себя к моему дворе.
Помятая, в грязных разводах на одежде, на лбу черкаш.
Длинная еще аккуратная русая коса днём, сейчас походила на потрепанный жизнью и временем канат. Напускной взгляд тупоголовой Барби потух и был уставлен в землю под ногами, на которых не было обуви, потому что несла она ее в опущенной руке.
Слегка подняв голову, вероятно, чтобы убедиться, что она правильно пришла, Василиса встретилась со мной взглядом и стала еще хмурнее.
Открыла калитку, вошла во двор и вяло улыбнулась встретившему ее всем трясущимся телом пердушонку. Подошла к крыльцу и, поняв, что меня не так-то просто будет обойти, сухо выронила:
- Дайте пройти.
- Э, нет, - качнул я головой. – Ты себя видела? На тебе килограммов пять конского дерьма осталось. Я тебя такую в свой дом не пущу.
- И что мне делать? На улице ночевать теперь? – воззрилась она на меня озлобленно. Того и гляди, ударит по харе своими говнотопами. – Дайте хоть помыться.
- Да кто тебе не дает? – усмехнулся я. – Дуй за дом в летний душ. Кабинка с бочкой наверху. Потом, может быть, и в дом тебя впущу.
- А полотенца? А шампунь? А гель для душа? Я, по-вашему, листом лопуха должна помыться? – стреляла она в меня вопросами и выглядела при этом как мегера. Кажется, конское дерьмо отлично убивает тупую Барби. Ну, или актерские способности.
- Я вынесу тебе всё это. И лист лопуха, - сказал я кивком головы указал ей направление. – Иди пока. А-то от вони уже глаза режет.
Собрав пухлые губы в тонкую нитку, девчонка бросила передо мной свои грязные кроссовки:
- Сожгите их, - выронила она небрежно и босиком пошлёпала за дом.
Не стал пока трогать кроссовки – их начал жевать мопс.
Поднялся в свою комнату, нашёл в шкафу полотенце, более-менее подходящее девице, затем, подумав, взял еще и второе. На голову ведь ей тоже нужно будет что-то намотать.
Гель, шампунь и прочее были на полке в самом душе. Скорее всего, они захочет свои средства, но рыться в ее шмотках я не собираюсь.
Из душевой кабины раздавался тихий мат.
- Держи, - накинул я на трубу для шторки полотенца.
- Держите, - выпал снизу грязный костюм. – И это тоже, - следом полетели кружевные трусы и лифчик. – Это всё тоже можете сжечь. И принесите мне мои гигиенические средства.
- А ты не охренела ли в первый же рабочий день швырять в работодателя свои грязные трусы? – рыкнул я на шторку.
Из-за шторки показалась голова с прилипшими к лицу мокрыми волосами. Разъяренный взгляд голубых глаз впился в моё лицо.
- А работодатель не охренел ли в первый же день бросать своего работника в кучи конского дерьма?
- Так нужно было не барахтаться в них, а убирать. Чуешь разницу?
- Я ближайшие лет десять буду чуять только эту вонь, - выронила она нервно и вновь спряталась за шторкой. – Где мой гель для душа и шампунь?
Командирша, блядь!
- Моими помоешься, - отрезал я.
Через секунду я услышал, как щелкнула крышка моего шампуня.
- Еще неизвестно, что хуже воняет, - пробубнила выскочка брезгливо.
- Забрать? – подошёл я специально поближе к шторке.
- Угу, сейчас.
Естественно она фиганула на себя всё, что было в кабинке, выкинув из нее пустые бутылки из-под моего шампуня и геля для душа.
Пока она мылась, я всё же, собрал ее шмотки и закинул в печь в бане. Не потерплю, чтобы на территории моего дома валялись чьи-то грязные трусы.
Девчонка вышла из кабинки, похоже, опустошив двухсотлитровую бочку. Всё с тем же недовольным лицом прошла босиком в дом, отерев и коврик на входе стопы. Пёс семенил за ней.
Несколько минут на кухне я ждал, когда она оденется и спуститься, чтобы поужинать, так как наверняка голодная. Заодно нужно озвучить ей фронт работ на завтра. Но девчонка так и не спустилась ни через пять минут, ни через десять, ни через двадцать.
Решив, что она выёбывается и набивает себе цену, я поднялся в ее комнату сам. Тихо постучал и, не услышав ответа, приоткрыл дверь. Уголка моих губ коснулась улыбка, когда я увидел девчонку, свернувшуюся на краю кровати. Похоже, она как присела, так и вырубилась там.
Подтянув колени к груди и подогнув пальчики ног, она спала, прижав сжатый кулак к подбородку. Голова ее была у самого края постели, из-за чего, полотенце плавно сползало с волос, а затем вовсе упало на пол, выпустив русый водопад до самого пола.