Императрица, больная и увядшая не по годам, пыталась не придавать значения слухам, оправдывая это собственной неспособностью делить с мужем ложе. Но оправдания были бессильны против острой боли, которую причиняли его измены, и леденящего душу равнодушия к ней как к женщине. Ответить ему тем же она не смела — не только из-за страха перед скандалом, но и потому, что врачи вынесли ей вердикт: беременность стала бы для неё смертным приговором. Эта мысль переплеталась с изнуряющей слабостью, кричавшей о безнадёжно подорванном здоровье.
Своим отъездом Александра давала Николаю понять, что обижена на него до крайности. Ему было неприятно это осознавать. Однако просьба жены, прозвучавшая за завтраком, вызвала в нём такое сильное негодование, что он вспылил неожиданно даже для себя самого, и реакция его вышла слишком бурной и шумной. Хорошо, по крайней мере, что завтракали они одни. Возможно, именно поэтому Александра и решилась обратиться к нему с этой просьбой.
«Произвести князя Курбатова во флигель-адъютанты» — вновь пронеслось в голове Николая. Новая волна раздражения накатила на императора. Пусть и не такая яростная, как утром, но всё же весьма ощутимая. На его вопрос, понимает ли жена, о чём просит, Александра лишь недоумённо ответила, что не видит причин, почему такая малая просьба могла вызвать у Николая столь гневную реакцию. Должность флигель-адъютанта — это в первую очередь близость к императору. Вход в ближайшее окружение, возможность напрямую обратиться к его величеству и много других привилегий. Самая высокая должность для военного в дворцовой иерархии.
Николай стоял у окна, стараясь обрести душевное равновесие. На демонстративный демарш жены он не реагировал — пусть себе едет, там успокоится и подлечится.
Внезапно в его памяти возник образ юной Фридерики Луизы Шарлотты, прусской принцессы — невысокой, стройной, невесомой, словно мотылёк. А затем его мысленному взору явилась другая: Александра Фёдоровна, императрица всероссийская, — та, что была с ним сейчас: больная и уставшая, утратившая былую лёгкость и красоту. Николаю стало жаль свою супругу и совестно за своё равнодушие к ней.
— Отправлю её в Италию в следующем году, — дал себе слово Николай.
Великая княжна Мария Александровна направлялась в Петергоф на встречу с императрицей Александрой Фёдоровной. Размолвка между императором и супругой мгновенно стала достоянием высшего света, и в салонах уже с осторожностью, но упорно муссировались пикантные подробности. Поползли слухи о возможной связи императрицы с молодым князем Курбатовым, хотя вслух говорили лишь о «некой особе» и «неком кавалере» — все прекрасно понимали, о ком идёт речь, и отдавали себе отчёт в опасности подобных намёков.
Мария пребывала в сомнениях: уместен ли её визит в такой момент? Однако поддержка императрицы была ей необходима для продвижения заветного дела — организации женского училища для всех сословий и медицинских курсов для акушерок. Мысль об этом всецело поглощала её, даря неведомое ранее чувство собственной значимости и нужности. Даже суровый свёкор, император, выразил ей своё одобрение, что не могло не льстить.
И всё же, подъезжая к резиденции, Мария испытывала трепет. Она по-прежнему робела перед Николаем и Александрой. Отсутствие мужа, Александра, лишало её опоры, но она вспомнила его напутственные слова перед отъездом: «Мария, тебе следует обрести уверенность в себе и своих деяниях. Нам предстоит стать императорской четой, и мы должны с достоинством принять эту ношу».
Именно это осознание и придавало Марии решимости действовать во что бы то ни стало.
К трем часам пополудни великая княжна была во дворце. В сопровождении фрейлины она вошла в малую гостиную. Императрица, окруженная свитой, сидела в глубоком кресле; её фигура, укутанная в роскошные ткани, казалась невероятно хрупкой.
— Здравствуйте, Ваше Величество, — мягким шелестом платья сопровождая свои слова, Мария совершила безупречный реверанс. Мельком взглянув на государыню, она невольно смутилась: лицо Александры Фёдоровны было бледным и осунувшимся, резкие морщины проступали сквозь слой белил и румян. Тяжёлые мешки под глазами и потухший, отсутствующий взгляд выдавали глубокое нездоровье и усталость.
— Здравствуй, Мария, — тихо ответила императрица, изобразив нечто, лишь отдалённо напоминающее улыбку. Она говорила на немецком, и в её голосе не было ни жизни, ни тепла.
Глава 15
Повелительным жестом императрица подозвала Марию ближе. Она приблизилась, ощутив на себе её пристальный, изучающий взгляд. Под этим тяжёлым взором она невольно съёжилась, внутренне застыв в ожидании неминуемой неприятности. Малейшие движения государыни, холодное выражение её глаз — всё говорило о том, что она пребывает не в духе.
— Мари, — голос императрицы прозвучал томно и чуть насмешливо, — не раскроешь ли ты мне секрет твоего волшебного преображения? Кто тот чародей, что вернул тебе сияние? Или, быть может, твое нынешнее положение так чудесно на тебя действует?
Она не спешила, растягивая слова и не отрывая испытующего взгляда от смущённой невестки.
— Ваше величество, я умоляю о минуте уединённой беседы, — твёрдо, почти вызовом, проговорила Мария, встречая её взгляд.
— Неужели всё настолько серьёзно? — Александра Фёдоровна на мгновение задумалась, и в воздухе повисла напряжённая тишина. Наконец последовал едва заметный кивок. Лёгкий взмах её руки — и свита безмолвной тенью стала удаляться. Одна из фрейлин, коснувшись спинки стула, бесшумно придвинула его к креслу императрицы. Дождавшись, когда за тяжелой дверью смолкли шаги, государыня разрешила жестом Марии сесть. Её взгляд, усталый и пронзительный, вопрошал без слов.
Мария, собравшись с духом, начала осторожно:
— Ваше величество, вы, как императрица, уже много лет находящаяся на престоле, несомненно, глубоко познали народ этой страны. Вспомните свои первые годы в России… Мой супруг настаивает, чтобы я, как будущая императрица, старалась лучше понять своих подданных и заслужить их уважение.
Императрица внимательно выслушала, и в уголках её губ дрогнула тень улыбки.
— Мой сын, как будущий государь, прозорлив, и его совет и мудр, и уместен. Но, милая Мари… — её голос на мгновение смягчился. — Моё положение в первые годы замужества было иным. Мы с Николаем не знали, что нам уготована императорская доля. Я была счастлива быть просто женой великого князя, не более. Но судьба распорядилась иначе. Я понимаю тебя и, конечно, поддержу. Насколько мне известно, император весьма благосклонно отнёсся к твоим начинаниям. Или… — её взгляд стал пристальным, — кто-то мешает тебе?
— Нет, Ваше величество, явного противодействия я не встречаю. Но для меня именно ваше одобрение и поддержка значат всё. Если вы благословите мое начинание перед лицом света, общество воспримет создание женского училища для всех сословий совершенно иначе.
Императрица задумалась на мгновение, в воздухе витал тонкий аромат лаванды.
— Что ж… Согласна с тобой. Можешь считать, что ты получила и то, и другое, — она произнесла это с лёгкой усталой улыбкой. — Я распоряжусь внести в твой фонд десять тысяч рублей для начала. И не страшись неодобрения отдельных лиц. Твоё дело… оно полезно для России.
— Благодарю вас, Ваше величество! — выдохнула Мария, и её лицо озарилось искренним чувством.
— А теперь, — голос императрицы внезапно стал тише и приобрел искрящийся, почти девичий интерес, — раз уж я выполнила твою просьбу, открой же и ты мне свой секрет. Назови имя того волшебника, что помог тебе расцвести, словно роза в оранжерее. Помнится, всего год назад ты чахла и болела, вызывая постоянную тревогу у меня и императора.
Щёки Марии залил лёгкий румянец. Она подняла на государыню долгий, оценивающий взгляд, в котором плелась паутина заговора.
— Ваше величество, вы даёте слово никому не открывать мой секрет? — тихо спросила она, чуть склонив голову. — Более того, я уверена, что он мог бы сослужить добрую службу и вам. У вас перед глазами — живое доказательство его действенности. — Искусно брошенная фраза висела в воздухе, будто душистый соблазн.