— Мы лишь устраняем последствия, не зная кто является поджигателем! — с горькой усмешкой пробормотал он себе под нос.
Внезапный, отрывистый стук в дверь вырвал его из мрачного раздумья. Не успев ответить, Гессен увидел входящего штабс-капитана Володина. Лицо офицера было бледно и напряжённо, а в глазах читалась тревога.
— Ваше высокоблагородие, тревожное донесение из Пскова. Убит начальник губернского жандармского управления, подполковник Мясников. Все подробности и материалы по личности подполковника здесь, — Володин положил на стол новую папку.
Гессен молча кивнул, в который раз с безмолвной благодарностью отметив выдержку и исполнительность своего помощника.
— Будем ожидать распоряжения сверху о направлении следователя, — размышлял он вслух, тяжело откидываясь на спинку кресла. — Хотя, несомненно, подключат следователя по особо важным делам. Всё равно подготовьте все материалы, которые связаны с делом Мясникова.
— Слушаюсь, — чётко ответил Володин и вышел из кабинета.
Гессен остался наедине с гнетущей тишиной. Его пальцы бессознательно забарабанили по крышке стола.
«Неужели это первые всходы? — с ледяной тоской пронеслось в его голове. — Та самая первая ласточка террора от общества 'Свобода и революция»?
Глава 30
Утром ко мне подошёл Флетчер, бодрый и деятельный. — Присаживайтесь, Дэниэль, разделите со мной завтрак. Вполне возможно, мы не скоро увидимся. А может статься, и никогда.
Флетчер пристроился на соседнем камне, наложил в котелок густого кулеша и принялся энергично уплетать его содержимое. — Признаться, весьма вкусная каша, — заметил он, запивая еду глотком горячего компота. — А это что за напиток? — Сушёные фрукты, заваренные кипятком. — Полковник, я должен вас предупредить, — он отставил котелок и вытер губы. — Я подал рапорт об отставке. Полагаю, его удовлетворят. — Флетчер испытующе посмотрел на меня, ожидая реакцию.
— Вам прекрасно известно, Дэниэль, что в нашем деле бывших не бывает, — спокойно проговорил я. — Сегодня отставят, а завтра — «приставят» снова. И не удивляйтесь, подполковник, если это произойдёт куда быстрее, чем вы ожидаете. Год, надеюсь, вам хватит на то, чтобы поправить здоровье, — я позволил себе лёгкую усмешку.
Флетчер несколько секунд молча смотрел на меня, пытаясь оценить степень серьёзности моих слов. — Надеюсь, позывной «Англичанин» не режет ваш слух? — продолжил я. — Нет, вполне… уместно, — чуть запнувшись, ответил он. — Что ж, Дэниэль, пора прощаться. — Выразительно посмотрел на него.
— Не знаю, как бы я поступил на вашем месте, полковник. Скорее всего — ликвидировал бы угрозу, — отчеканил он, не отводя взгляда.
— Благодарю за откровенность. И слава богу, что вы не на моём месте. Прощайте, Дэниэль. И помните мои слова: не разочаруйте меня.
Я одарил его своим фирменным взглядом — тем самым, что врезается в память надолго. На прощанье. С Флетчером убывали наш проводник, Азим, Халид и Артём.
Мы не спеша возвращались на свою территорию. Проезжая мимо егерского секрета на небольшом холмике, поросшем кустарником, услышал насмешливый крик Паши. — Эй, горные куропатки, это что за секрет, задницы ваши за версту видно? — С прибытием, ваше благородие. Что-то меньше вас стало? — с беспокойством спросил ефрейтор. — Трое, позже вернуться. Эй, Паша, поделись хабаром с егерями. — С какой радости, командир? Лежат себе, пузо греют, а с ними ещё хабаром делиться. — Не жмись, Паша, — добродушно проворчал Эркен. — Дай бойцам фруктов сушёных, да халвы. Видел я, как ты банку прятал.
— Фруктов дам, а халва — личный трофей командира. И вовсе я не прятал, а уложил для лучшей сохранности.
— Небось Лукашке гостинец готовишь? — уточнил Савва. — У него задница не слипнется от сладкого.
— Так он не один есть будет, он у меня пластун с понятием. С братами поделится. — Улыбнулся Паша.
Савва, шурша пальцами в мешочке, отсыпал пару пригоршней золотистого кишмиша в заботливо подставленное кепи егеря.
— Бывайте, братцы. Наших не проглядите, да с чужими не спутайте, — строго наказал он.
— Передам по смене. Благодарствуем за гостинец! — Ефрейтор отдал честь и бесшумно скрылся в густой поросли кустов.
В крепости царил образцовый порядок. Подполковник Мангер был человеком строгим: не терпел ни малейшего нарушения устава, ни капли хозяйственного разгильдяйства. Большинство местных офицеров и рядовых нас не знало — и меня, и моих бойцов. От первоначального состава осталась едва ли треть, остальные были новым, необстрелянным пополнением. Я не стремился к сближению с офицерским составом, ограничиваясь деловым общением с самим Мангером и его начальником штаба.
Вечер мы завершили в батальонной бане, смыв с себя дорожную пыль и усталость. После короткой, негромкой беседы легли спать.
Дорога в Тифлис тянулась долго, давая время для размышлений. Я перебирал в уме возможные причины своего вызова в Петербург, да ещё и по личному повелению императора. Строить догадки было делом пустым — причин могло быть десятки. Решил отбросить бесполезные домыслы: прибудем — узнаем. Самое вероятное — новое назначение.
По прибытии я сразу направился на приём к князю Воронцову. В просторной, строгой приёмной мне пришлось провести полчаса в томительном ожидании.
Наконец дверь кабинета распахнулась.
— Прошу, ваше сиятельство, — пригласил адъютант.
Я вошёл.
— Здравия желаю, ваше высокопревосходительство!
— Здравствуйте, Пётр Алексеевич, — генерал встретил меня с лёгкой улыбкой, сразу задавая дружеский, почти приятельский тон. — Но куда же вы пропали? Вас весь город искал.
— Вынужден был отлучиться по службе, Фёдор Иванович, — скромно опустил я глаза.
Дружелюбие в лице Воронцова тут же сменилось озабоченной серьёзностью.
— Его императорское высочество остался крайне недоволен вашим отсутствием. Велел непременно это вам передать. Впрочем, — князь смягчил интонацию, — он был полностью доволен состоянием дел на линии и в частях Кавказского корпуса. О чём лично доложит государю.
Воронцов отодвинул чернильницу на столе и понизил голос, его взгляд стал пристальным и тяжёлым.
— Пётр Алексеевич… Я прекрасно понимаю, какую роль вы сыграли в том, чтобы представить наши дела в выгодном свете. Особенно во всей этой истории с последним набегом. Я не забуду услуги оказанной мне.
Я спокойно встретил его взгляд.
— Фёдор Иванович, я всегда стараюсь держать данное слово. И полно об этом.
Я выдержал небольшую паузу, давая князю прочувствовать окончательность этой темы, и затем плавно перешёл к другому вопросу.
— Ваше высокопревосходительство, позвольте обратить ваше внимание на один вопрос. Вам, конечно, известен отдельный горно-егерский батальон под командованием подполковника фон Мангера?
— Как же, — кивнул Воронцов, с интересом всматриваясь в моё лицо. — Отличился при отражении нападения на Армянскую область. А что, с ним неладно?
— Напротив, всё в полном порядке. Я только от него. Батальон не просто восстановил силы — он пребывает в отличной форме, просто рвётся в дело. И потому я осмелюсь предложить… Не сочтите за дерзость, Фёдор Иванович, мой совет.
— Я весь внимание, Пётр Алексеевич, — откликнулся князь, отодвинув в сторону лежавшие перед ним бумаги.
— Пока есть время и затишье, разверните батальон в полк. Хотя бы двухбатальонного состава. Егеря фон Мангера уже вооружены и оснащены по моему образцу, а обучены по программе пластунского батальона. По сути, это часть, равная по боеспособности моей, пусть и в армейском исполнении. Поверьте, имея под рукой такой манёвренный и крепкий кулак, вы сможете решать множество задач на любом участке фронта. Но всегда стоит помнить, — я сделал многозначительную паузу, — что это всё же не гренадеры. Их сила — в скорости и меткости.
Воронцов задумался, постукивая сложенными в щепоть пальцами по полированной столешнице.
— Допустим, идея имеет право на жизнь. Но где взять людей и офицеров для укомплектования? И, главное, средства на их вооружение и оснащение по вашему образцу? Казна, я вам доложу, не резиновая.