— Говори, — кивнул я, смягчившись.
— Нехорошее дело вышло, ваше сиятельство. Мой крестник, Артур, обыграл в карты князя Зуева на тридцать тысяч. Тот обвинил его в шулерстве, избили парня и сдали в полицию. Теперь ему светит три недели тюрьмы и штраф — двадцать тысяч. А князь ещё и грозится поймать его после всего и правую руку отрубить.
— Он действительно пойдёт на это? — Прищурился я.
— Не он, ваше сиятельство. Князь Хитогуров и сын князя Орбелиани. Оба остались должны Артуру: один пять, другой восемь тысяч. И оба теперь на него злы, как черти. Сроки по долгам вышли, они ославились по всему городу. Непогашенный карточный долг — пятно на репутации, которое они смыть захотят.
— А твой крестник, конечно, не шулер и играл честно? — Усмехнулся я.
— Да он не шулер, он профес… прохфе… Тьфу ты, не выговоришь! — Крох с досадой махнул рукой.
— Профессиональный игрок, дядя Крох, — звонко поправила его девушка и тут же стрельнула в мою сторону быстрым взглядом зеленых глаз. Я сделал вид, что не заметил, скользнув по ней равнодушным взглядом.
— Это Зоя, ваше сиятельство, сестра Артура.
Я позволил себе внимательнее окинуть её взглядом. Она подставилась под оценку очень выгодно — отточенным наклоном головы, продуманной позой. Любительская игра, но талантливая. Скорее всего, воровка на доверии или приманка для состоятельных простофиль.
— Итак, чего же ты хочешь от меня, Крох? — Вернул я его к сути.
— Ваше сиятельство, в тюрьме-то Артура никто не тронет. Беда начнется, когда выйдет. Князья начнут охоту, чтобы руку отрубить — так они и долги свои спишут, и уважение поправят.
— А ты почему сам не поможешь крестнику? Объясни им, что они неправы, по-своему, — я знал ответ, но мне было интересно его услышать.
— Можно и так, ваше сиятельство. Только после этого мне в городе житья не будет. Полиция задерёт по первому слову. Они ведь князья, а не последние крестьяне. Завтра Артуру на выход, так вы его с собой возьмите, ваше сиятельство! До Пятигорска. А там уж он сам.
Я молчал, взвешивая все «за» и «против». Стоило ли мне ввязываться в эту грязную историю?
Неожиданно Зоя стремительно подобралась ко мне и ухватила за руку. Орлы дрогнули было, но я остановил их взглядом.
— Ваше сиятельство, — голос её звенел, как натянутая струна, в нём смешались мольба и отчаяние. — Умоляю вас! Заклинаю всем, что вам свято! Спасите моего брата! — И она залилась горючими слезами, а взгляд её зелёных глаз, казалось, прожигал насквозь, добираясь до самой души.
Я не отнял руки и краем глаза отметил заинтересованные взгляды Кроха, Паши и Саввы, застывших в ожидании.
— Я сделаю всё, что вы прикажете, — продолжала Зоя, стыдливо опустив ресницы, но не отпуская моей руки. — Всё… ваше сиятельство. — Надавила она последней фразой.
В её позе, в дрожи голоса было столько обречённой жертвенности, что мало кто устоял бы. Трудно не поддаться, когда тебе предлагают такую прелесть.
— Исполнено безукоризненно, — сказал я ровным, почти бесстрастным голосом. — И вправду любишь брата. На многое готова… Воровка на доверии или приманка для богатых простофиль. Ты просто прелесть, Зоя.
Слёзы мгновенно высохли. В её глазах вспыхнуло неподдельное удивление, сменившееся растерянностью. Она медленно поднялась с колен, всё ещё не выпуская моей руки.
— Зоя, я же говорил: не тебе тягаться с его сиятельством! Вечно ты действуешь наобум! — с досадой бросил Крох.
Зоя выпрямилась во весь рост и гордо вскинула голову, наконец отпустив меня.
— Спасите моего брата, ваше сиятельство. Моя благодарность будет безмерна, — произнесла она уже совсем другим, твёрдым голосом.
— Крох, угадал я с её ремеслом? — Спросил я, обращаясь к авторитету.
— Почти, ваше сиятельство. Только она ещё и карманница первостатейная. Отец её был среди нас очень уважаемым человеком.
— Зоя, подожди за дверью. — Сказал я приказным тоном. Дождавшись когда она выйдет я задал вопрос Кроху.
— Теперь скажи мне Крох, почему ты встрял за них?
— Когда я ещё зелёным сосунком сунулся в самое дно, наделал столько, что смерть моя за спину встала и нож к горлу приложила. Так вот, отец их спас меня и к себе в семью взял. Иваном он не был, но уважением пользовался большим. Шулером был от бога. По молодости карманником промышлял. Работал под обедневшего дворянина. Младшего сына в роду. А может так оно и было. Ничего про его прошлую жизнь не ведаю. Когда он понял что из меня приличного карманника или шулера не получится, определил меня по воровской линии. Учил, помогал пробиться наверх. Считай через него я человеком стал. При смерти его, дал слово присмотреть и заботиться за крестниками. Обучить то он их успел, да только не всему. Вот и попал впросак Артур. В карты он мастак, не хуже отца, да только меры не знает. Жаден до игры, а то никак нельзя допускать. Так-то может и сам бы справился, а тут дворяне, князья. Если что, нас метелить и рвать полиция будет долго. За мной народ стоит и немало. Не поймут ежели я из-за крестников бучу затею. Так что выручай ваше сиятельство.
— Ну, а теперь подробнее о тех, кто на меня покушался. Что ты говорил про убийц? — Вернулся я к самому главному.
— Братья это, ваше сиятельство. Кто и откуда — не ведаю, но есть у нас в городе один торговец, Худовердян. Товаром запрещённым приторговывает, ну и по мелочи. Так вот, эти братья, коли в городе, то к нему обязательно наведываются. И товар, видать, возили. Шастать меж горцами да на туретчину ходить так свободно не каждый может. Когда вас ранили, одного из братьев видели у Худовердяна. Тот дал ему лошадь, и он быстро убыл. А я поспрашивал у народа — говорят, второго в мертвецкую привезли, как раз с того места, где вас подстрелили. — Крох внимательно следил за моим лицом, стараясь уловить, какое впечатление произвели его слова. — Коли с этим торговцем по-хорошему поговорить, думаю, он много чего интересного расскажет.
Я молча обдумывал услышанное. Информация была ценной и пахла большой игрой.
— Хорошо, Крох. Я помогу твоему крестнику. Но помни — отныне ты у меня в долгу.
— Слово моё, ваше сиятельство. Долг за мной, — облегчённо выдохнул Крох.
Глава 7
На следующее утро я устроился в карете и в сопровождении своих головорезов отправился к городской тюрьме. Накануне мы оговорили с Крохом завтрашнее дело. Его крестник будет извещён, что его встретят люди с каретой. Он полностью доверяется им и исполняет всё, что от него потребуют. Прибывает в Пятигорск и далее действует по своему плану. Выход арестанта задерживался на двадцать минут. Наконец дверь в воротах открылась, и на улицу вышел молодой человек в помятом сюртуке, остановился, оглядываясь. Из переулка выскочила коляска с двумя мужчинами в черкесках и трое всадников. Они подскочили к Артуру и, мутузя его, скрутили руки, пытаясь усадить в транспортное средство.
— Аслан, не дай им уйти.
Савва и Эркен на лошадях рванули к месту. Карета резко стронулась и, притёршись к коляске, перекрыла ей дорогу. Всадники и джигиты, которые крутили руки Артуру, растерялись. Я открыл дверцу кареты и, высунувшись, спокойно сказал:
— Он поедет со мной!
Джигиты, отошедшие от первого испуга, задвигались, и вперёд вышел мужчина в богато украшенной черкеске с дорогим кинжалом.
— Это мой человек и поедет со мной. — Говорил он чисто, с лёгким акцентом. — Ты кто такой, чтобы указывать мне? Убирайся, пока цел. — Произнёс незнакомец со злостью, хватаясь за рукоять кинжала. — Я князь Хитогуров, прочь с дороги.
Я кивнул своим бойцам. Савва и Паша стремительно сблизились с джигитами, которые держали Артура, и короткими ударами вырубили их. Аслан, с места кучера, прыгнул на грубо разговаривающего со мной щеголя и сбил его с ног, заломив ему руку.
Я подошёл к князю, лицом уткнувшемуся в землю. Его глаза, сверкавшие бессильной яростью, буравили меня, но любая попытка пошевелиться немедленно пресекалась Асланом. С придушенным стоном князь вновь замирал, прижатый к земле.