— Молодец, — сказал он, и они пошли дальше.
Бал был в самом разгаре, и молодые гости с энтузиазмом вальсировали. Кит был в замешательстве. Как можно танцевать, когда Бонапарт уже на подходе?
Прибытие герцога вызвало переполох. Он был самой важной персоной в Брюсселе и героем благодаря своим победам при Витории и Тулузе. Все хотели поприветствовать его и пожать ему руку.
Кит был голоден и напуган. Он с тоской заглядывал в дверь столовой, но должен был держаться рядом с графом Ширингом на случай, если вдруг понадобится. Придется подождать, пока граф проголодается.
Веллингтон не танцевал, но прогуливался под руку с беременной леди Фрэнсис Уэбстер, которую, по слухам, считали его любовницей. Хотя веселье продолжалось, постоянно прибывали офицеры в мундирах, пересекали бальный зал и что-то шептали герцогу на ухо. Он вступал с каждым в короткую беседу, а затем отсылал их с новыми приказами.
Он вернулся к проблеме угольной дороги и решил, что отправить дивизию Пиктона в Мон-Сен-Жан недостаточно. Теперь он направил голландцев под командованием Тощего Билли к перекрестку под названием Катр-Бра, южнее по угольной дороге, чтобы раньше преградить путь любому французскому наступлению.
В перерывах между танцами, когда оркестр умолкал, с улицы доносился топот марширующих ног и звон упряжи. Признак того, что все больше и больше войск собиралось в городе.
Появлялись офицеры из штаба генерал-квартирмейстера и, прерывая танцы, отдавали приказы о передвижении другим офицерам. Шокирующая новость об отступлении пруссаков из Шарлеруа распространила тревогу по бальному залу. Во время показательных шотландских танцев в исполнении Гордонских горцев мужчины начали расходиться. Одни уходили, получив приказ, другие просто догадываясь, что они нужны в своем подразделении.
Некоторые прощания между молодыми офицерами и девушками были поразительно страстными, ведь пары понимали, что могут больше никогда не встретиться.
Герцог уехал в три часа ночи, и его адъютанты наконец-то смогли отправиться спать.
*
Кит и граф были в свите Веллингтона, когда тот выехал в восемь часов утра в пятницу, 16 июня.
Они выехали из Брюсселя через Намюрские ворота и направились на юг по угольной дороге. Поверхность была вымощена булыжником для удобства колесного транспорта, а по обеим сторонам шли широкие грунтовые тропы для всадников. Угольная пыль с повозок окрасила грязь в черный цвет. Дорога с обеих сторон шла через лес.
Дождь, для разнообразия, прекратился, оставив после себя лужи и грязь. Солнце уже припекало и день обещал быть душным.
Веллингтон был напряжен. Лицо герцога не выдавало его чувств, но те, кто его знал, могли читать знаки. Вторжение застало его врасплох. Хуже того, он совершил ошибку в оценке, позволив Бонапарту дойти до Шарлеруа. Он должен был сосредоточить свои войска раньше, как он теперь понимал задним числом. Но Бонапарт собрал свои силы быстро и тихо, и сумел сохранить свое вторжение в тайне, пока оно не набрало обороты. Кит дважды слышал, как Веллингтон говорил: «Бонапарт меня надул».
Все знали, что главной задачей теперь было соединиться с пруссаками, чтобы создать армию, значительно превосходящую по численности армию Бонапарта. И хитрый Бонапарт сделает все возможное, чтобы этому помешать.
Офицеры штаба, двигаясь верхом, обогнали регулярные войска, направлявшиеся на юг. Кит был взволнован, увидев Роджера с его артиллерией. Тяжелые, запряженные лошадьми орудия уверенно продвигались по булыжнику. На минуту Кит поехал рядом с Роджером, который выглядел бодрым и энергичным, хотя, должно быть, выступил в ранний час.
— Береги себя, — сказал Кит, и он никогда не произносил эту избитую фразу с таким чувством.
Затем он пришпорил коня и двинулся дальше.
Чуть дальше они миновали 107-й пехотный полк. Кенелм Маккинтош вел некоторых солдат в исполнении гимна под названием «Пробудитесь, наши сонные души», что определенно было хорошим выбором для людей, вставших среди ночи. У баптистов были лучшие мелодии, и у Кита было ощущение, что это явно одна из них, но Маккинтош давно уже был выше сектантских мелочей.
Он вглядывался в лица, проезжая мимо, и вскоре заметил свою мать и отчима. У Джарджа был стандартный солдатский ранец, называемый «ротным ранцем». У Сэл был похожий, который она, должно быть, выпросила на обозе. Джардж был в короткой красной куртке и серых брюках, а на Сэл были брюки и жилет, обычная мужская одежда. Они весело шагали под солнцем. Оба были достаточно сильны, чтобы идти весь день без устали. На глазах у Кита Сэл достала из-под жилета кусок острой местной колбасы под названием «буден», вынула из ножен на поясе чересчур длинный нож, отрезала дюйм колбасы и дала Джарджу, который засунул его в рот и счастливо зажевал.
Кит испытал искушение остановиться, но он разговаривал с матерью всего несколько часов назад, поэтому ограничился тем, что привлек ее внимание и помахал рукой, а затем поехал дальше.
Пока он еще ехал рядом с кингсбриджским пехотным полком, он увидел, как подъехал Джо Хорнбим, очевидно, уехавший вперед и вернувшийся. Джо крикнул марширующим солдатам:
— Впереди, слева в лесу, чистый ручей. Остановитесь и быстро наполните фляги свежей водой.
Он проехал вдоль колонны, повторяя сообщение.
«Он был почти мальчишкой, но стал хорошим офицером, — размышлял Кит, — заботящимся о нуждах солдат. Это качество он унаследовал явно не от своего деда».
Дорога проходила через ферму, которую кто-то назвал Мон-Сен-Жан, где была развилка. Веллингтон остановился, чтобы поговорить со своим штабом.
— Я выбрал это место год назад, — сказал он. — Левая развилка в конечном итоге ведет к Шарлеруа, а правая к Нивелю. Так что здесь мы можем перекрыть оба основных подхода к Брюсселю.
Они находились у вершины длинного хребта, с которого открывался вид на поля пшеницы и ржи, еще зеленые, но уже высокие. Угольная дорога спускалась по пологому склону в низину с двумя большими фермами, расположенными в миле или двух друг от друга. Она пересекала дорогу, идущую с востока на запад, и снова поднималась к противоположному хребту, где стояла таверна.
— Если случится худшее, — сказал Веллингтон, — именно здесь мы дадим последний бой. Если мы потерпим здесь неудачу, мы потеряем Брюссель, а возможно, и всю Европу.
Это была отрезвляющая мысль, и группа замолчала.
Кто-то спросил:
— Как называлась последняя деревня, которую мы проехали?
— Это место называется Ватерлоо, — сказал герцог.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
БИТВА ПРИ ВАТЕРЛОО
16–18 июня 1815 года
«Это была чертовски рискованная штука».
Фельдмаршал сэр Артур Уэлсли,
герцог Веллингтон
41
Лицо Веллингтона было серьезным, задумчивым. Он мало говорил во время поездки. Он потерпел неудачу, но он не был человеком, который стал бы сокрушаться над своими ошибками. Он постоянно осматривал местность, и Кит по прошлому опыту знал, что он оценивает каждый холм, поле и лес с точки зрения их военного потенциала. Свита уважала его молчание и старалась не нарушать его мыслей. Кит верил, что Веллингтон найдет правильное решение проблемы.
В десять часов он остановил группу на перекрестке. Небольшой отряд голландских войск уже был там, а справа с запада подходили новые, везя с собой артиллерию. Кит вспомнил, что в той стороне находилось местечко с названием Катр-Бра. На одном углу стоял фермерский дом, а по диагонали напротив располагался постоялый двор. Дорога на восток, также вымощенная булыжником, предположительно вела на территорию, занятую прусскими союзниками Британии.
Когда стук копыт затих, Кит услышал спорадическую мушкетную стрельбу на юге, что указывало на то, что какой-то французский отряд подошел со стороны Шарлеруа по угольной дороге и был остановлен голландцами, не дойдя до перекрестка. Враг был близко. Глядя в ту сторону, через пшеничное поле, он видел клубы дыма. Вероятно, это был небольшой передовой отряд, но он мог предвещать более крупные силы. Однако британские войска, уже находившиеся здесь, были расслаблены, солдаты готовили обед.