Кровь отливает от моего лица, и в животе нарастает страх, но я не отворачиваюсь от него. Если бы он не пошел в царство фейри, чтобы спасти меня, мы бы не смогли вести этот разговор. Ниссиен нашел бы меня и так измучил, что я перестала бы пытаться сбежать.
Ронан проводит пальцами по моей щеке и по линии подбородка.
— Я знаю, чем был для тебя Ниссиен, — наконец он говорит, и я вздрагиваю. — Мужчина не ведет себя так, если не помешан на любви. И я подумал, что, вероятно, он и есть отец ребенка. Удобная ложь, которую нам рассказывают жрицы. Я бы поверил в нее, если бы сам не перешел по ту сторону.
С моего глаза стекает слеза и скатывается по лицу, но я не отрываю от него взгляда. Грудь сжимается так, что мне трудно дышать.
— Ответь мне честно на один вопрос. Ты отправилась в паломничество и забеременела, чтобы быть со мной? — его голос так нежен. В нем нет ни ненависти, ни ярости, ни обвинений, которые я ожидала услышать.
— Да, — мой голос дрожит. — Мне так жаль, за все, за Ниссиена, за то, что...
Ронан прикладывает палец к моим губам.
— Не говори этого, — в его голосе слышна боль. — Я не имел на тебя никаких прав, когда ты отправилась в паломничество. Между нами не было никаких клятв или обещаний. Если для тебя это важно, я прощаю тебя. Я не считаю, что ты поступила со мной неправильно, но думаю, что тебе нужно это услышать. Я также хочу поблагодарить тебя за то, что ты взяла на себя всю тяжесть и риск, чтобы мы могли быть вместе.
— Как я уже сказала, я бы сделала это для тебя тысячу раз, — я обнимаю его за шею и притягиваю к себе, прижимая голову к его голове.
Ронан обнимает меня за талию и долго крепко сжимает.
— Нам еще предстоит пройти через много испытаний, но мы будем бороться вместе, — он отстраняется и смотрит мне в глаза. — Есть ли что-нибудь, что ты хочешь спросить обо мне, прежде чем мы дадим клятву и навсегда свяжем себя узами брака?
Я так долго думаю, что он начинает нервничать.
— Во время балов и официальных свиданий для отбора ты брал какую-нибудь из женщин в свою постель? Слова вырываются из моего рта, и я сразу же жалею о них. Ронан открывает рот, чтобы ответить, и я знаю, что это будет правда, но быстро закрываю ему рот рукой. Я качаю головой. — Нет, мне не нужно это знать. Как ты сказал, в то время я не имела на тебя никаких прав.
Его красивые глаза долго изучают меня, затем он кивает.
— Это не единственный раз, когда мы можем задавать друг другу вопросы. У нас впереди целая жизнь.
Каким-то образом ему удается покинуть мои апартаменты, не сорвав с меня халат, и мои слуги снова входят, суетливо нанося на мое лицо пудру и тени.
Я отчаянно пытаюсь сдержать слезы от столь сильных эмоций, бурлящих во мне. Я даю себе обещание, что буду каждый день нашего брака стараться заслужить такого мужчину, как Ронан, пытаясь соответствовать его доброте.
Кажется, я лишь моргнула, но уже одета и готова к церемонии. Еще одно мгновение, и сама верховная жрица и облако Матерей Магии сопровождают меня через замок, во главный двор и через мост, усыпанный белыми лентами и огромными букетами цветов. Повсюду развешаны флаги с гербом Эплшилд.
Я останавливаюсь в начале прохода между двумя рядами старых яблонь посреди сада, внезапно оказавшись в одиночестве. Они усыпаны красными плодами, а их ветви образуют высокую арку. По обеим сторонам длинного прохода стоят скамьи, украшенные цветами и лентами, на которых сидят свидетели наших клятв.
Слишком много людей, чтобы я могла найти среди них знакомые лица.
В дальнем конце, под аркой из белых роз, стоит Ронан, медленно поворачивающийся ко мне, когда оркестр начинает играть.
На его губах расцветает широкая улыбка, а бледно-зеленые глаза распихиваются, затуманенные от эмоций. Я делаю шаг вперед, игнорируя глазеющих гостей по обе стороны от меня, забывая о том, кто из них друзья, а кто враги. Все, что я вижу, это Ронан, ждущий меня, и готовый взять в жены.
Я никогда не думала, что этот день наступит.
Я словно иду по воздуху, движимая невидимой силой позади меня. С каждым шагом мое сердце ускоряется, но я ни на секунду не отрываю взгляда от его глаз.
Это кажется таким правильным.
Воздух застревает в горле, и к тому моменту, когда я дохожу до конца прохода, я совершенно забываю, как вообще дышать. Ронан протягивает мне руку, и я беру ее, становясь рядом с ним, лицом к нему и отгородившись от всего мира.
Друид, стоящий перед нами, начинает говорить, и шуршание ткани и скрип скамеек — единственное, что указывает на то, что толпа садится. Я даже не заметила, что они вставали для меня.
Пальцы Ронана медленно рисуют круги на тыльной стороне моей руки, как будто простого прикосновения ему недостаточно. Я не могу сосредоточиться на церемонии или словах друида.
Все, что я понимаю — это чистый экстаз на лице мужчины напротив меня и то, что это же самое чувство захлестывает и меня.
На лице Ронана появляется самодовольная улыбка, когда друид дважды просит меня положить другую руку в ожидающую ладонь моего жениха. Я моргаю и пытаюсь сосредоточиться, пока друид обвязывает наши руки лентами — белыми, зелеными и бронзовыми, без сомнения, символизирующими наши дома.
Он произносит низкий звук, и ленты превращаются в яркий белый свет, похожий на клятву. Их яркость увеличивается до такой степени, что смотреть на них становится почти больно, затем ткань распадается на белый пепел, оставляя на наших руках серебристые линии, которые постепенно блекнут и исчезают.
Затем мы даем друг другу клятвы. Клятвы преданности и вечной любви, и еще одно кольцо из серебристых завитков появляется на пальце рядом с тем, которое я сделала перед переходом. Меня охватывает грусть от того, что я дала более сильную клятву верности верховной жрице, чем ту, которую я только что дала своему мужу, но нам и вовсе не нужны клятвы, чтобы оставаться верными друг другу.
Ронан смотрит на меня глазами, полными нескрываемых эмоций, и надевает кольцо из белого золота на палец, на котором выгравирована наша клятва. Он целует его, и по моей руке пробегает мурашки. Я беру его кольцо и надеваю его на палец дрожащими руками и сердцем, которое колотится в груди.
Вот и все. Никто не сможет отнять его у меня. Никто не сможет сказать мне, что я не могу владеть им, или попытаться встать между нами. Ронан мой, а я его.
Друид выходит вперед и объявляет громким голосом.
— Я объявляю Ронана и Наоми мужем и женой. Вы можете поцеловаться как супруги.
Ронан не медлит. Он наклоняется вперед, кладет руки по обе стороны моего лица и целует меня, как человек, умирающий от жажды. Как будто он все это время с трудом сдерживал себя.
Я обнимаю его за шею и таю в его объятиях, наслаждаясь ощущением его теплых губ на своих. Слишком быстро он отстраняется, тяжело дыша. Он берет меня за руку и подтягивает к гостям.
И тогда я вспоминаю, что мы далеко не одни, а на виду у всех. Они встают и аплодируют, и когда Ронан снова ведет меня по проходу, люди бросают на нас лепестки роз, многие подходят, чтобы похлопать Ронана по спине. В толпе есть несколько угрюмых лиц, но мне все равно.
Мы доходим до конца прохода, и гости встают со своих мест, чтобы поздравить нас. Мне кажется, что меня раздавит толпа людей, пытающихся сказать пару слов. Ронан крепко держит меня за руку, пожимая руки и обмениваясь словами с другими.
Я моргаю, когда одна женщина проталкивается через толпу, чтобы подойти ко мне. Я почти не узнаю ее, а когда узнаю, мне приходится сдерживать слезы.
— Мама?
— Почему ты так удивлена, моя дорогая Наоми? Я бы ни за что не пропустила твою свадьбу, — говорит она ровным голосом, а ее глаза ясные, такие, какими их я не видела уже много лет. Ее волосы цвета кукурузного шелка аккуратно уложены мягкими локонами, а платье — чистое и хорошо сшитое. Я знала, что деньги, которые я ей послала, не будут потрачены на выпивку.
Я оглядываюсь и вижу, что Эван и Морри играют с другим мальчиком, который все еще сидит на скамье, а Кара, уже не младенец, ходит между ними. Все они выглядят хорошо, ухоженно, а лица полны цвета. Кара немного пухленькая, какой и должен быть маленькому ребенку.