Если заслужу. Чёрт возьми, если только она сможет простить все мои косяки.
***
– Ну вот, другое дело, – довольно улыбается Надежда Петровна, окидывая меня внимательным взглядом. – На человека ты уже похож, Матвей. Садись за стол.
Я покорно иду к стулу. В кухне пахнет обалденно. Вкусный аромат чая с какими-то травами и блины. Блядь. Я сто лет не ел домашних блинов. Когда-то давно, пока мой отец ещё не перессорился со своими родителями, он отправлял меня к ним в деревню. Бабуля пекла блины. Запах детства.
А потом всё пошло насмарку. Отец отгородился от них, а теперь уже и никого в живых не осталось. Есть только небольшая горстка воспоминаний, что там было хорошо. Никаких статусов, никто меня ни в чём не обвинял, и я был вроде как… нужен.
– Держи сметанку. Я всегда покупаю фермерскую, она самая вкусная. Свеженькая.
На столе появляется стопка ровненьких кругляшей, похожих на солнце. Белоснежная сметана на блюдце, а следом и кружка с горячим чаем. Во рту собираются слюнки.
– Спасибо, Надежда Петровна.
– Пожалуйста, Матюша.
Бросаю беглый взгляд на женщину. Спокойная. Уверенная в себе. Садится напротив меня и тоже пьёт чай и с аппетитом уминает приготовленное блюдо. Поколебавшись не больше пары секунд, тоже приступаю к еде.
Вообще странно всё. Ем блины с незнакомой женщиной. В доме своей девушки. Хотя тут вопросики. Ириша вряд ли считает меня своим парнем. Сбежала. А я потом её полночи искал. Гонял с одного края города в другой, потом к её маме, она-то мне и сказала адрес отца конфетки.
– Итак, Матвей. Хотела сказать тебе одну вещь. Я не в курсе, что там у вас с Иришей происходит, но ясно одно. Ты где-то очень сильно ошибся. А в твоём возрасте уже должно быть понятно, что девочек обижать нельзя. Тем более, таких нежных и ранимых, как наша милая Ириша.
Блин в горле застревает. Блядь. Лекция. Будто я сам не понимаю, что сделал всё неправильно. Надо было лучше копаться в себе. Надо было осознать и понять, что я люблю её, а не отмахиваться от странного желания всегда быть рядом с ней, заботиться, переживать, что кто-то на неё посмотрит, попробует её отнять у меня.
Игрушка. Это каким идиотом нужно было быть, чтобы ляпнуть ей это? Ну какая она игрушка, она мой свет. Она всё. Центр моего мира. Солнце в моей Вселенной. И я обижал её. Самого дорогого мне человека.
– И если ты не исправишь свои ошибки, если Ира не захочет, чтобы ты рядом появлялся, то тебя не будет в её жизни. Доходчиво объяснила?
Надежда Петровна напряжённо смотрит на меня. Ждёт ответ.
– Да кто вы?
– Можешь считать, что я вторая мама Иры. И ещё я бываю очень злой временами. Если с моими близкими плохо обращаются.
– Понял, – поднимаю руки вверх, показывая, что сдаюсь. – Надежда Петровна, извините, но мне нужно отлучиться. Переварить информацию и перекурить это.
– Переварить можно, а вот курить не стоит. Рассказать об ужасах курения? И, кстати, за них штраф выше. Каждая выкуренная сигарета – пять тысяч на счёт.
Я усмехаюсь. Безумная женщина. Тянусь к телефону. Куплю себе право выкурить хоть одну, а потом брошу. С такой тёщей не побалуешься. Чёрт. Хлопаю себя по карманам, и вспоминаю, что телефон в машине оставил.
Увидел тогда Иру на улице и обо всём сразу забыл.
– Я сейчас. Пойду за телефоном. Нужно же вам перевести за маты, – смеюсь я и поднимаюсь с места.
Надежда Петровна меня не останавливает. Я выхожу на порог дома. Вдыхаю свежий воздух. Тут намного приятнее, чем в городе. Дышать лучше.
Было бы здорово нам с Ириной, как отучимся, купить дом, а не квартиру. И с ребёнком будет проще. Не на площадку тащиться, а на заднем дворике коляску качать. Сам себе удивляюсь и своим мыслям. Явно в голове что-то перестраивается.
Потягиваюсь и спускаюсь по ступенькам.
И в этот момент открываются ворота и во двор въезжает машина, озаряя меня фарами. Приехали.
Сердце сжимается, когда вижу конфетку. Она появляется со стороны пассажирского сиденья. И бросает настороженный взгляд на меня.
Глава 65. Что будем делать?
Матвей жмёт руку моему отцу. Я наблюдаю за этим со стороны. Папа молодец. Держится спокойно и подчёркнуто уверенно. Мне кажется, он всем своим видом транслирует мысль: «обидишь мою девочку, мало не покажется».
И Мотя тоже это понимает. По его виду можно заключить, что он расслаблен, но это напускное. Не знаю, что у него в голове. Но понимаю, что скоро что-то услышу. Мы должны поставить какую-то точку в наших отношениях.
Сейчас всё в подвешенном состоянии. Сейчас я не знаю, насколько серьёзно он настроен. Алкоголь уже должен был выветриться, так что… волнительно, но я готова.
Я будто оглушена своими мыслями и переживаниями. Не слышу, о чём они переговариваются. Но вот папа уже хлопает Матвея по плечу и поднимается в дом.
А мы остаёмся на улице одни.
Матвей приближается, и моё сердце прыгает в груди. Бьётся загнанной в ловушку птицей. Желает вырваться и не присутствовать при разговоре.
– Привет, конфетка. Поговорим?
Голос Моти серьёзен. Выглядит тоже так, будто настроен решительно. Я киваю.
Медленно проходим вглубь двора. Идём по дорожке рядом и не смотрим друг на друга. Каждый, что-то обдумывает. Готовится к непростым словам.
Я устраиваюсь на качели. Матвей становится рядом и качает меня.
На меня накатывает ощущение дежавю. Только тогда был задний дворик у моей мамы в доме. Тогда я была насторожена из-за появления в моей жизни несносного мажора.
Я и сейчас чувствую что-то подобное. Только моя настороженность связана с тем, что я не знаю, что меня ждёт. Что скрывается в будущем? По пути ли нам с Матвеем или нет? Даже если мы любим друг друга… не факт, что мы сможем преодолеть ту пропасть, что пролегла между нами…
– Я хочу попросить у тебя прощения, Ириш.
Поднимаю на него глаза. Замираю, когда наши взгляды пересекаются. Когда его синие глаза что-то ищут в моём лице. Но поскольку я молчу, он вдруг отрывается от цепи, за которую держался, и садится передо мной на корточки.
Один миг и мои руки оказываются в его захвате.
По телу бегут мурашки, хотя на улице достаточно тепло. От дождливой погоды не осталось и следа. Днём вышло солнышко и всё прогрело. Минутное осеннее помрачнение закончилось. И вот снова нас греют остатки лета.
– Я не отказываюсь от своих слов. Да, я был в хлам пьян. Но всё правда. Я признаю, что вёл себя как урод. И я хочу, чтобы мы были вместе. Я готов на всё ради этого.
В горле ком.
Боже. Только не плакать.
Неужели это правда? Неужели он хочет, чтобы у нас всё возобновилось? Что это – шанс на счастье или ловушка для нас обоих?
– Я люблю тебя, конфетка. Люблю, слышишь? Я осёл, но я всегда был честен в одном. Я не смогу без тебя жить, потому что ты и есть моя жизнь.
Ну всё. Это же… глубоко вздыхаю, удерживая рвущиеся слёзы. Я не могу противиться своим желаниям и его словам. Я уже его. Да я всегда была его. Шах и мат.
Я слишком сильно его люблю, чтобы держать лицо, когда он закидывает меня такими словами. Это ведь то, что я мечтала услышать.
– Мотя…
Он тянет мои руки к себе и целует. Поочерёдно покрывает мелкими поцелуями то одну, то вторую. Целует в тыльную сторону ладони, обжигает губами кисть. Поднимается выше и выше…
– Скажи мне, конфетка, что дашь мне второй шанс. Я его не упущу. Я стану лучше. Я всё сделаю. Только поверь мне, прошу…
Матвей отпускает мои руки и переносит свои ладони на мою талию. Он притягивает меня к себе. Его близость вызывает во мне пожар. Я держусь за его плечи. Мы смотрим друг на друга.
В его глазах настойчивый вопрос. Он хочет знать. Готова ли я дать ему шанс? Получится ли у нас снова построить что-то хорошее и правильное на руинах, в которые мы завели свои отношения?
– Я готова попробовать. Всё заново, – выдыхаю я.
Глаза Матвея загораются. Будто я сообщила, что он только что попал на первое место в список самых богатых людей мира.