Элис поднялась, уставившись в землю, чтобы скрыть свое нетерпение.
— Если ты принесешь мне какие-нибудь медицинские принадлежности, я прикоснусь к нему. У него много синяков и порезов, за которыми нужно ухаживать.
Он издал невеселый смешок и снова повернулся к ней лицом.
— Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования. — Злая усмешка искривила его губы. — Он не исцелится. Ты прикоснешься к нему. Если ты этого не сделаешь, я пошлю ток через его наручники. Любая боль или страдание, которые он испытает сегодня, будут на твоей совести, а не на моей.
Слезы снова навернулись на ее глаза. Она сосредоточилась на контроле своего дыхания, чтобы он не увидел, как его слова подействовали на нее.
Он шагнул в дверь, и Элис тихо последовала за ним, низко опустив голову, всю дорогу до комнаты Луки. Ей было невыносимо видеть торжествующее выражение лица Хеласа. С ее стороны было глупо упоминать об исцелении Луки. Теперь Хелас знал, что ей не все равно, пострадал мужчина или нет. Она проявила к нему слабость, и он использовал это, чтобы контролировать ее.
Именно поэтому я должна стараться не обращать внимания на него! Я только ухудшила ситуацию для нас обоих.
Его пристальный взгляд следовал за ней, пока она проходила через открытую дверь камеры.
— Помни, я буду наблюдать.
Элис, шаркая, вошла в полутемную комнату, и ее глаза встретились с глазами Луки. Он все еще стоял на коленях и был закован в цепи, но теперь его руки были не связаны за спиной, а широко разведены. Кандалы на каждом запястье покоились, словно приклеенные, на новой металлической пластине на каменной стене.
— Его цепи позволяли ему иметь некоторую свободу, но после вчерашнего эпизода мы решили, что было бы разумно ограничить его движения. — Хелас встретил ее презрительный взгляд. — Магнитные манжеты менее удобны, но он не сможет из них вырваться.
Она нахмурилась, глядя на его удаляющийся затылок. Он говорит о том, что заковывает человека в цепи, как будто делает ему одолжение.
Когда дверь за Хеласом закрылась, она вернула свое внимание Луке. Он слабо потянул за наручники и издал страдальческий стон. Темные, уродливые синяки покрывали его торс, заставляя Элис сочувственно поморщиться. Она опустилась перед ним на колени. Его глаза не были такими черными, какими они были, когда она видела их в последний раз. Его зрачки все еще были расширены, но он выглядел немного более осознанным, чем вчера. Он позволил своему жадному взгляду блуждать по ней.
Он резко вскинул голову, когда откуда-то с потолка донесся громкий голос.
— Прикоснись к нему, Элис!
Она оглянулась на Луку. Все его тело напряглось при этом звуке, а глаза были дикими.
Прежде чем она успела отреагировать на внезапную команду, электрический разряд пронзил цепи Луки, заставив его согнуться пополам и взреветь от боли.
Элис вскрикнула и двинулась к нему. Как бы сильно ей ни хотелось ослушаться Хеласа, она не могла позволить Луке страдать. Она подождала, пока не стихнет электрическое жужжание, затем, когда она была уверена, что ее не ударит током, она протянула руку и осторожно положила ее ему на плечо. Он немедленно откликнулся на ее прикосновение.
Лука взглянул на нее, на его лице была очевидна боль. Насколько сильно Хелас пнул его вчера? Если у него были сломаны ребра, то такие судороги, должно быть, мучительны.
Элис подняла и другую руку и провела кончиками пальцев по его напряженным плечам. Его твердые мускулы расслабились под ее прикосновением, и он начал мурлыкать. Она улыбнулась и прошептала:
— Я никогда раньше не слышала, чтобы мужчина мурлыкал.
Когда она сильнее погладила его плечи, к ней вернулись размышления прошлой ночи. Лука был очень сильным. Сильнее любого мужчины, которого она когда-либо встречала. Что, если она сможет снять с него эти оковы? Он уже доказал, что защищает ее. Он мог бы помочь им сбежать.
Пригладив его волосы, она заглянула ему в глаза.
— Мне так жаль, что они причиняют тебе боль. Может быть, мы сможем выбраться отсюда вместе.
Мне нужен план.
Элис позволила своим рукам нежно пробежаться по руке Луки, пока не достигла его запястья. Повернувшись спиной к камере, она спрятала его кандалы от посторонних глаз и осмотрела их. Она никогда раньше не вскрывала замки, но, возможно, могла бы научиться.
— Черт, — прошептала она себе под нос. На толстом металле, опоясывающем его запястье, не было замочной скважины или вообще какого-либо отверстия, если уж на то пошло.
Отпечаток пальца. Я забыла.
Она как раз собиралась отойти, чтобы осмотреть саму металлическую пластину, когда он перехватил ее руку своей. Она испуганно взглянула на него, но увидела, что его взгляд сосредоточен на их переплетенных пальцах. Он осторожно сгибал и разгибал свои пальцы, проводя ими по ее. Его глаза закрылись, и мурлыканье усилилось.
Бабочки запорхали у нее в животе, и она попыталась отдернуть руку. Глаза Луки распахнулись, и он посмотрел на нее, нахмурив брови. Он мягко сжал ее руку, затем отпустил.
Даже накачанный наркотиками, он вел себя как джентльмен в большей степени, чем многие парни, которых она знала. Он хотел прикоснуться к ней, это было очевидно, но он также отпустил ее, когда она попросила его об этом.
Снова опустившись перед ним на колени, она потянулась и обвила руками его шею, заключая в объятия. Тело Луки напряглось, и он потянул за металл на запястьях, пытаясь приблизиться к ней.
Он потерся головой о ее шею, отчего у нее по коже побежали мурашки.
Сосредоточься, Элис! — отругала она.
Эта близость, вероятно, навела его на неправильное представление, но ей нужно было поговорить с ним так, чтобы охранники не услышали. Она прошептала ему на ухо:
— Ты меня понимаешь?
Он ничего не сказал, но замер, когда она заговорила, поэтому она продолжила, понизив голос на случай, если Хелас мог не только видеть, но и слышать ее.
— Мне нужна твоя помощь, чтобы выбраться отсюда. Ты меня понимаешь?
И снова он ничего не сказал, а вместо этого начал водить своим горячим ртом по чувствительной плоти чуть ниже ее уха.
Ее план пошептаться с ним и вместе придумать способ побега провалился, но мягкие прикосновения Луки помогали снять напряжение, поэтому она колебалась слишком долго, прежде чем отстраниться. Жар затопил ее изнутри, когда его голова наклонилась, чтобы запечатлеть горячий поцелуй на стыке ее шеи и плеча.
Элис почувствовала, как его грудь расширилась при вдохе, и низкое, рокочущее рычание вырвалось из него. Она отпрянула от него и обнаружила, что его глаза снова стали черными. Он потянулся к ней.
Даже после всего, через что она прошла, Элис все еще чувствовала, что ее тянет к этому мужчине, и мимолетное желание поцеловать его захлестнуло ее.
Смущение и стыд заставили ее покраснеть, и она быстро отодвинулась от него. Его связали и накачали наркотиками, чтобы возбудить. Конечно, он бы не хотел, чтобы она его целовала. Вероятно, он также на самом деле не хотел ее целовать и прикасался к ней таким образом только потому, что ничего не мог с собой поделать.
— Прости, — сказала она, прижимая колени к груди.
Лука взглянул на свое скованное запястье, затем снова на нее. Он разочарованно вздохнул и сосредоточенно закрыл глаза. Прерывающимся голосом он проскрежетал:
— Вернись… Элис.
В ней вспыхнула надежда. Элис быстро пододвинулась к Луке и положила руку ему на колено.
— Ты вспомнил мое имя! Ты меня понимаешь?
Он ничего не сказал. Ее охватило разочарование. И все же, подумала она, если он достаточно осведомлен, чтобы запомнить мое имя, тогда, возможно, он борется с тем, что делают эти лекарства.
Хелас сказал ей, что он ученый. Если это было правдой, это означало, что Лука должен был быть хотя бы немного сообразительным. Если бы он мог вырваться из этого тумана, тогда, возможно, у него был бы достаточно ясный разум, чтобы придумать способ выбраться отсюда.