— Ей трудно дышать. — Я опускаюсь на колени на траву у обочины и осторожно укладываю ее. Страх в глазах Изы, выражение ужаса, будут вечно преследовать меня в ночных кошмарах. Она думает, что умирает. Но я не позволяю ей, черт возьми! — Иза, посмотри на меня. Тебе нужно дышать. Скорая уже в пути.
Она делает один хриплый вдох за другим. Снова и снова. Но затем она затихает, ее веки закрываются.
— Иза, — умоляю я, убирая волосы с ее лица. — Пожалуйста, открой глаза, детка. Пожалуйста.
Она не двигается.
Не шевелится.
Не дышит.
Я продолжаю думать о том, сколько времени я потратил впустую, вдали от нее. Все эти годы мы провели порознь, прежде чем, наконец, получили свой второй шанс. Но этот шанс длился всего минуту, удар сердца, мгновение.
Он был слишком коротким. Мне нужно больше времени.
— Это не считается, — говорю я сквозь слезы. — Мне нужно больше времени, так что, пожалуйста, открой глаза.
Глава 22
Иза
Может быть, это довольно мрачные мысли, но иногда я задаюсь вопросом, на что похожа смерть. Когда считала, что моя мама умерла, я часто об этом задумывалась. В своем творческом мышлении я представляла, что это тихое место, полное облаков из сахарной ваты и высоких замков, где все счастливы.
Но либо мое воображение подвело меня, либо я не умерла, потому что все, что я вижу, — это темнота, и все, что чувствую, — это боль.
Бип…
Бип…
Бип…
Мои веки распахиваются, и я вижу покрытый пятнами белый потолок и яркие лампы дневного света. Требуется мгновение, чтобы осознать, где я нахожусь, что лежу на очень неудобной кровати с пластиковой трубкой, через которую воздух попадает мне в нос.
— Ладно, я надеюсь, что это не рай, — бормочу я, поворачивая голову, чтобы оглядеться.
Большое окно, зеленая занавеска, капельница, пищащий кардиомонитор, и спящий Кай на деревянном стуле в самой неудобной позе, какую только можно было себе представить.
Я улыбаюсь при виде этого зрелища. Ладно, если Кай будет в моем раю, со мной все будет в порядке.
Но моя улыбка тут же исчезает, когда я вспоминаю все произошедшее острыми, жестокими фрагментами. Линн. Ее план убить меня. Огонь. Кайлер и Ханна помогали ей.…
Кардиомонитор реагирует на мой страх, усиливая писк. Кай начинает ворочаться, пробуждаясь от сна, и его веки приподнимаются. Увидев меня, он моргает еще и еще раз, прежде чем вскочить на ноги и броситься к моей кровати.
— Ты проснулась. — Его голос звучит хрипло, под глазами залегли темные круги, футболка и джинсы помяты, вся одежда сидит криво. Но на его лице появляется облегчение, когда он садится на край кровати и обхватывает мою щеку ладонью. — Как ты себя чувствуешь?
— Как будто кто-то использовал мои легкие в качестве боксерской груши, — хриплю я, мое горло горит. — Можешь дать мне воды?
Кай быстро наливает мне воды в стакан, и я выпиваю ее за считанные секунды, чувствуя себя так, словно могла бы выпить еще тысячу литров. Как только я выпиваю около трех стаканов, он возвращается на край кровати и берет мои руки в свои.
— Как твои запястья и лодыжки?
Я смотрю вниз на свои забинтованные руки, вспоминая, как сильно поранилась, когда, наконец, смогла снять веревку, буквально за несколько мгновений, как пламя охватило кровать. Еще две секунды, и я бы не смогла выбраться. Вот так. Две секунды. Такая маленькая разница между смертью и жизнью.
— С ними все в порядке, — честно отвечаю я. Потому что, хотя они и причиняют боль, эта боль не так сильна по сравнению с агонией, терзающей мое сердце.
Линн сделала это со мной.
Моя мачеха.
Из-за нее моя мама попала в тюрьму.
Мой отец помогал ей.
На глаза наворачиваются слезы, но я с трудом выдавливаю из себя:
— Линн?
Он крепче сжимает мои руки.
— Она под стражей. Ты в безопасности.
Я сглатываю огромный комок, застрявший у меня в горле.
— А мой отец?
— Он тоже под арестом... — Он проводит по сгибам моих пальцев. — Иза, не знаю, в курсе ли ты, но твой отец помог Линн скрыть убийство Джеймисона и обвинил в этом твою маму. Я не уверен во всех деталях, но знаю, что она во всем призналась полиции, когда они ее задержали… Думаю, что-то в том пожаре вывело ее из себя, и она потеряла те крохи здравомыслия, которые у нее еще оставались. Она призналась во всем, а это значит, что твоя мама будет оправдана.
— Линн, вероятно, сломалась из-за того, что убила своего сына точно так же, как пыталась убить меня, — говорю я, вытирая слезы со щек. Но из меня льется еще больше, и мои плечи вздымаются от рыданий.
Все это — пожар, признание Линн, то, что моя мама сможет выйти из тюрьмы, то, что она жива, — все это так сложно осознать сразу. Я едва могу дышать от боли, печали, ненависти и благодарности, которые бурлят во мне.
Кай обнимает меня.
— Ш-ш-ш… Все будет хорошо. Все закончилось. — Он позволяет мне промочить его рубашку своими слезами, прижимаясь ко мне так, словно я — самое дорогое, что есть на свете.
— Что еще случилось? И как долго я была без сознания? — бормочу я, уткнувшись ему в грудь, как только мои глаза немного высыхают.
— Ты то приходила в сознание, то погружалась в сон и так несколько дней. — Он откидывается на спинку стула и нерешительно смотрит мне в глаза. — Иза, думаю, ты знаешь больше о том, что произошло. Но я не думаю, что это хорошая идея — перегружать тебя сейчас… Ты через многое прошла… Какое-то время мы думали... — Его голос срывается. — Я не могу потерять тебя, ясно? Что бы ни случилось, что бы ты ни услышала, пожалуйста, обещай мне, что я не потеряю тебя.
Я хватаюсь за его руку, чувствуя причину его страха.
— Если все дело в том, что Кайлер помогал Линн, то я хочу, чтобы ты знал: это не твоя вина. Я не буду обвинять тебя в том, что сделал твой брат.
— Но как? — Он заглядывает мне в глаза. — Как ты вообще можешь смотреть на меня после всего этого?
— Потому что все, что ты когда-либо делал, это пытался защитить меня. Черт, ты даже вбежал в горящий дом, чтобы спасти меня. Серьезно, кто так делает?
— Любой на моем месте так бы поступил. — Он разыгрывает свой героизм, как будто это ничего не значит.
Я качаю головой, беря его за руку.
— Не делай этого. Просто признай, что ты крут, ладно?
Он слегка улыбается, но быстро угасает.
— Я просто хочу, чтобы ты знала, что позабочусь обо всем. Ханна и Кайлер заплатят за то, что они с тобой сделали.
— Кай, я правда не...
Он прижимает палец к моим губам, заставляя замолчать.
— Знаю, ты этого не хочешь, но я настроен решительно. То, что они с тобой сделали… Им это просто так не сойдет с рук. — Он нежно целует меня в губы. — Я люблю тебя, Иза, и я буду защищать тебя, как и обещал.
Мой пульс подскакивает до небес, о чем незамедлительно сообщает кардиомонитор. Но все же я не могу не нервничать. Его слова подталкивают меня к краю, и на этот раз я готова совершить этот прыжок. Я просто молюсь всем звездам, чтобы мой парашют раскрылся — что Кай никогда не причинит мне вреда. Конечно, сейчас, возможно, не самое подходящее время раскрывать свои чувства, учитывая все обстоятельства. Но когда я лежала на той кровати, окруженная пламенем, я пообещала себе, что если выберусь оттуда живой, если у меня будет еще один шанс на жизнь, я скажу, что я чувствую. Не только Каю, но и всем важным людям в моей жизни. И буду делать то, что мне хочется. И перестану так сильно волноваться.
И просто буду счастливой. Потому что разве не в этом смысл жизни?
— Кай… когда я была… Что я хочу сказать... — Боже, Иза, соберись. Аплодисменты в мою честь. — Кай… Я люблю тебя.
Ух ты. Кто бы мог подумать, что, произнеся четыре простых слова, я почувствую себя так, словно только что спрыгнула со скалы.
Улыбка трогает его губы.
— Это правда?
— Ну конечно, я не шучу, глупый. — Я закатываю глаза, но волнуюсь, что, может быть, он передумал. Может быть, он меня больше не любит. — Я не разбрасываюсь словами на букву «Л» только для того, чтобы посмеяться.