— Да, она дарила любовь, ласку и заботу всем вокруг, особенно нам двоим. Мия, к чему эти вопросы?
— Моя мать родила меня для того, чтобы в случае нужды забрать органы для своей первой дочери. И пока этого не было нужно, относилась как к прислуге, — у Эроиса спёрло дыхание и он весь окаменел, но в этот раз явно не от возбуждения. Я горько усмехнулась и зажмурилась. Пора хоть кому-то было знать в каком болоте я барахталась до того, как попала на другую планету. — Она всегда ограничивала меня и не позволяла быть счастливой, чтобы моя старшая сестра не испытывала зависти, ведь сама большую часть времени проводила в кровати, купаясь во внимании матери.
— Но ты же тоже её дочь!
— Нет, — поджала губы и прижала руки, сжатые в кулаки, к груди, говорить об этом было сложно и больно. — Я была неблагодарной тварью, которая не жалела сестру и хотела жить, как все, когда Марианна такого не могла себе позволить.
— Как мать могла такое творить⁈ — злость бурлила и вилась взбешенными угрями в груди валькийца, но я знала, если увижу его гнев, то разрыдаюсь и дальше говорить не смогу.
— После совершеннолетия я сбежала. Так я думала пару лет, что свободна, пока не нашла хорошую работу. Потом мать меня быстренько снова объявилась и стала требовать деньги на обеспечение сестры и её самой, ведь та никогда не работала и жила на детское пособие и алименты от отца, — вряд ли он понял хотя бы половину, но задавать лишние вопросы не стал, лишь притянул к себе поближе. Всхлип вырвался из горла самовольно. — И я, будучи перед ней слабой тряпкой, не смогла укусить, и стала почти все свои деньги отдавать им.
— Маленькая…
— Я не боялась выступить против громил, не боялась получить кулаком в нос, не боялась угроз от соперников… Но как только дело касалось матери, вся моя сила, уверенность и хладнокровность мигом испарялись. Я боялась её, хотя и могла уже дать сдачи. Моё тело цепенело, и я даже не могла послать её куда подальше или хотя бы отказать. И мать этим пользовалась снова и снова.
— Она не имеет права называться матерью, — зарычал генерал, сжимая меня так, словно желая забрать мою душевную боль себе.
— Она купила у леноксов в кредит лечение сестре, но выплачивать этот долг заставила меня, указав в документах как персону, которая помощь купила.
Гнев заполнили весь дом, кажется, я даже слышала, как задрожали окна, а стены недовольно и тяжко заскрипели.
— Но теперь, когда я покинула планету, этот долг явно перешел ей. Там оставалась ещё немалая сумма. Но скинуть на кого-то она уже вряд ли смогла. Так что наверняка истерила знатно, — мой писклявый голос и попытки порадоваться были жалкими. Я ощущала себя разбитой и уязвимой, совершенно оголенным проводом, жизненные силы которого может сейчас уничтожить любой, просто коснувшись.
— Эта стерва вбивала тебе в голову дерьмо о том, что ты хладнокровная тварь, хотя ты была просто ребенком, который наверняка со слезами ждал любви от матери. И потом ты, чтобы больше никто не ранил, сама решила стать змеей, верно? — мой идеальный мужчина сделал весьма разумные выводы, хотя я и не хотела в этом всём сознаваться. А ведь наша беседа так чудно начиналась о сексе, а закончилась душеизливанием. — Маленькая, ты просто защищала себя от страданий и стала сильнее, вот и всё. Не стоит считать себя плохой или злой. Поступать в своё благо и быть эгоисткой — нормально, ты меня слышишь? — взял моё зареванное лицо в свои большие, горячие ладони и заставил посмотреть на себя. Правда, перед глазами всё плыло и разобрать его эмоции я не могла.
Но я не ответила, лишь закусила губы, ведь тяжело было сразу принять и согласиться с тем, что сперва вбивала мать годами, а потом и я сама себе. И да, когда-то пыталась в этом разобраться, но меняться и становиться снова слабой — не хотела, поэтому продолжала сидеть в шкуре змеи, ведь так было спокойнее.
— Слишком сложно, — заворчала я, шмыгая носом. Лан фыркнул и стал осыпать всё моё лицо поцелуями.
— Что же, я добился того, что ты доверилась мне. Теперь буду работать над тем, чтобы ты отпустила прошлое и перестала считать себя какой-то злюкой, — стал ворковать тепло и нежно.
— Но я правда злюка! — попыталась возразить, но меня нагло заткнули поцелуем. Хотя это, вообще-то, была моя фишка! И то, как он требовательно толкался мне в рот, а потом и вжал своим телом в кровать, раздвигая мои бедра коленом, не позволяя сопротивляться, я поняла, что своего он снова добьется.
И радовалась, что он принимал меня такой, как есть. И не посчитал эгоисткой, которая не сидела у ног больной сестры, отказавшись от друзей, развлечений и в целом будущего.
Эроис был прав — моя мать стерва. И рядом с ним страх перед ней постепенно испарялся. Я даже была уверена, что в будущем, если повстречаю ею, смогу врезать и не буду трястись, как в детстве перед очередными побоями.
Мой валькиец сотворил с моей душой магию без магии.
Чтобы проветриться, решила сменить обстановку, поэтому попросилась снова на прогулочку к горам.
Эроис удивительно легко согласился, видимо понимая, что мне это нужно. Да, как прошептала украдкой Алира, он хотел оторвать меня от переводов и заполучить всё моё внимание себе.
Так что, узрев самое настоящее лето и уже не будучи в теплой одежде, я ощущала прилив сил. Правда, когда я приподняла подол платья, думая как бы укоротить его, Эроис недовольно зарычал, мол, негоже мои прекрасные ножки показывать другим. И ворчал он дико смущенный, словно не он вытворял со мной всякое и не он видел меня голой в разных позах.
Но поддразнивать его за такое не собиралась, а то прогулка могла перенестись на неопределенный срок.
Видя поля цветов, сладко пахнущих, я с детским восторгом собрала букет, решив взять домой, чтобы радовали глаз. Ис как-то глубоко нырнул в свои мысли, и у меня закралось сомнение, что он что-то задумал.
Разбитый корабль леноксов всё так же сиротливо лежал у ручья, что после схождения снегов стал шире, а ржавчина на камнях только усилилась. Я оглянулась и поняла, только у воды камни были оранжевыми. И чем ближе к кораблю, тем ярче и насыщеннее был цвет. Странно.
Шестеренки в голове усиленно крутились и я пыталась что-то понять и вспомнить, но как-то плохо удавалось. Правда, сдаваться я не планировала.
Поэтому мы, возвращаясь домой, ехали молча, каждый размышляя о своем.
Но, заметив Белиа в деревне, когда меня как раз снимали с кото-медведя, я рванула к ней, всучив букет мужу, который только шокировано и заторможенно окликнул меня.
Я же пристала к целительнице, став расспрашивать о ручье, чьи воды шли к реке, откуда носилась вода в деревню.
Сестра короля была в замешательстве, но потом поток моих мыслей уловила.
И началась метушня, беготня и шум. Я лишь поделилась своими догадками, а остальные уже принялись проверять мою теорию. Это заняло не так уж и много времени, как я ожидала. Хотя терпение и без того было хлипким.
И оказалось, что я была права.
Все знали, что из гор шел ручей, который превращался в реку, а та растекалась почти по всей планете. И ручей назывался Источником Жизни, ведь от него питалось всё население и природа.
Из корабля леноксов, что так неудачно разбился и упал у источника, с течением времени из дырок в корпусе стало вытекать топливо, которое спустя годы добралось и до воды. Валькийцы, не имея технологий, да и не стыкаясь с подобным, не могли и подумать, что это из-за топлива вода стала испорченной. К счастью, она никого не убивала, здоровье в целом не портила, да и урожай от неё не портился. Но вот был один побочный эффект — снизилась фертильность женщин. Я не совсем поняла, как они смогли это выяснить без технологий, но их кристаллы творили чудеса.
Так что в теплицах снова начались исследования для создания витаминов. Бели была рада забыться в работе, ведь потерю дочери переживала болезненно, хотя её саму в деревне никто виноватой не считал.
Воины во главе с генералом, пошли избавляться от корабля, который и стал причиной слабой рождаемости на планете.