Лишь в период шведского великодержавия в XVII в. у шведских пропагандистов возник миф о древнем владении шведами русской землей. Так, собственно, и оформилась норманнская теория на потребу экспансионизму шведской короны. Это было время, когда Швеция полностью отрезала Россию от Балтийского моря и наложила лапу (еще более тяжелую, чем ранее Ганзейский союз) практически на всю русскую торговлю – русские должны были по дешевке продавать хлеб, пеньку и другие свои товары шведским торговцам в балтийских портах, а уже те перепродавали русские товары по десятикратно более высокой цене в Западной Европе. Это было время, когда Швеция безнаказанно грабила Германию, корчившуюся в конвульсиях Тридцатилетней войны. Тогда Швеция благодаря добыче, награбленной в центральной Европе, и собственным железорудным месторождениям и гидроресурсам, стала ведущей индустриальной державой Европы (производя, к примеру, железа и чугуна на порядок больше, чем Англия), к тому же очень привлекательной для инвестиций из Голландии, самой богатой европейской страны того времени. Тогда Швеция заполучила устья всех больших рек вместе с портами на южнобалтийском побережье. Тогда Швеция имела колонии не только на Балтике и Северном море, такие, как Финляндия, Ингерманландия, Эстляндия, Лифляндия, Померания, Бремен-Верден, но и в Африке, и в Америке, занималась и работорговлей. И тогда шведская корона стала прикидывать свои шансы на дальнейшее завоевание России.
Основу норманнской теории заложил шведский автор П. Петрей в «История о великом княжестве Московском» («Regni muschovitici sciographia»), опубликованной в 1614–1615 гг., в тот исторический момент, когда Швеция, воспользовавшись Смутным временем, захватила крупный массив русских земель. В том числе, и Новгород находился в те годы под шведской оккупацией (означавшейся для города полное разорение и вымирание; когда в 1617 шведы покинули его, в нём осталось лишь несколько десятков жилых дворов). Тут Петрей и написал «…от того кажется ближе к правде, что варяги вышли из Швеции», заодно объявив, что Рюрик мог изначально прозываться Erich, Frederich или Rodrich (все эти имена, кстати, в шведском именослове являются заимствованными), Синеус – Siman, Sigge или Swen; Трувор – Ture или Tufwe.
Но опубликованный двумя годами ранее трактат того же Петрея «Краткая и благодетельная хроника обо всех свеярикских и гетских конунгах», фантастически прославляющий деяния шведских конунгов, в том числе повествующий о завоевании ими чуть ли не всей Азии, ни слова не говорит о шведском происхождении Рюриковичей, а лишь скупо сообщает о приходе Рюрика, Синеуса и Трувора из Пруссии. Значит, заказ на новую пропагандистскую фантазию поступил Петрею только после этой публикации.
В ход пошла и сфальсифицированная речь новгородского архимандрита Киприана, который в 1613 на русско-шведских переговорах в Выборге, затеянных шведами с целями отторжения северо-западной части России от остальной страны, якобы признал шведское происхождение Рюрика. Фальшивка осела в труде шведского королевского историографа Видекинда «История десятилетней шведско-московитской войны» с формулировкой: «Из древней истории видно, что за несколько сот лет до подчинения Новгорода господству Москвы его население с радостью приняло из Швеции князя Рюрика». Что сразу стало непреложной истиной для западных историков, как, впрочем, и любая другая русофобская фальшивка. Однако историк Г. Форстен, нашедший протоколы тех переговоров в Государственном архиве Швеции, еще в 1889 г. опубликовал то, что в реальности записали шведские переводчики и писцы со слов Киприана: «…в старинных хрониках есть сведения о том, что у новгородцев исстари были свои собственные великие князья… так из вышеупомянутых был у них собственный великий князь по имени Родорикус, родом из Римской империи» («…uti gamble Crönikor befinnes att det Nogordesche herskap hafuer af alder haft deres eigen Storfurste for sig sielfue… den sidste deres egen Storfurste hafuer uarit udaf det Romerske Rikedt benemd Rodoricus»).
Очередной шведский ученый Буреус вывел, что поскольку шведское название Рослаген произошло от глагола rodd (грести), то финны, познакомившиеся почему-то в первую очередь со шведами именно из этого Рослагена, прозвали их rodzelainen (народ гребцов), а далее уже эти шведские rodzelainen стали русскими. При этом все шведские ученые (и современные российские норманнисты) забыли, что название Roslagen (Rodzlagen) появилось на карте Швеции только в конце XV в., а предшествующее ему название Roden – в конце XIII в. И по вполне простой причине. Ни в IХ, ни в X вв. никакого Рослагена-Рудена еще не было, он находился под водой: уровень балтийской платформы в этом районе был ниже нынешнего минимум на 6 м.
[10]
Однако сказ о том, что имя Русь происходит от финского слова Ruotsi, означающее гребцов и заодно Швецию, до сих пор считается единственно верным в широких кругах норманнистской общественности.
Можно представить сцену, известную нам из «Бертинских анналов», как в 839 г. некие люди, назвавшие себя представителями народа Rhos и пробирающиеся на родину из Константинополя, появляются при дворе франкского императора, и тот, почесав в бороде, спрашивает их:
– А вы, собственно, кто?
– Финны называют нас Ruotsi, потому что мы гребцы.
– Ах, финны. И кто это?
Шведский пропагандистский напор не ослабевал на всем протяжении XVII в. Захваченные шведами земли северо-западной Руси пустели, православные русские, ижора, карелы, не заметив дарованных им европейских «свобод», массово уходили в пределы России, им на смену шведское правительство переселяло финнов-лютеран. В этих условиях шведские ученые стали фантазировать еще смелее.
Историк Рунштеен в своей диссертации изрядно поиграл словами и порадовал публику измышлениями, что шведо-готы дали названия многим областям Великой Скифии; аланы получили свое имя от шведской провинции Олодингер, а роксоланы, предки русских – от Рослагена. А могучий мастер слова по имени О. Рудбек доказывал в своем сочинении «Атлантида» (1670), что готы (они же шведы) завоевали в древние гиперборейские времена всю Скифию, т.е. территорию Восточной Европы и России, «подчиняли себе многие страны мира, а народы превращали в своих рабов» (нашел, чем гордится), «покорили и тех, кто жил севернее истоков Дона и тех, кто жил по реке Дону, а потом захватили и остальную Европу и подчинили ее до Меотийского болота». И выдал под завязку совсем уж фееричное «наш Гог в стране Магог (Швеция) был действительно владыкой над Мешехом (Финляндией) и Тувалом (Венден или Россией) вплоть до Черного моря, Босфора и Каспийского моря, и все это подтверждается Священным Писанием». Согласно Рудбеку шведы издревле повелевали финнами, а финны в те древние времена населяли всю Европу, начиная с севера и вплоть до Дона. А варяги были шведами, потому что «шведское море Эстершен (Балтийское море) русские называют Варгехавет… а шведов — варьар (Wargar), что показывает, что великокняжеское имя русской династии явилось из Швеции, когда мы к ним пришли».
Довольно-таки бессвязные фантазии Рудбека немедленно сделались в шведском королевстве истиной в последней инстанции. Стали идеологической основой для шведского языкового и религиозного гнета на оккупированных русских землях и обоснования законности этой оккупации. А затем, вместе с остальными шведскими измышлениями, распространились по всему западному миру, охотно пропагандирующему любые теории, где самостоятельная роль славян сведена к нулю. И именно эту муть, сочиненную врагами для вражеских нужд, переписал «российский» историк Байер, а «российский» историк Шлецер добавил глубокомысленно: «Они (варяги) пришли из заморя, так говорится во всех списках; следственно из противолежащей Скандинавии». И пошла эта муть в российский образованный люд, в российскую историческую науку и она в ходу в России до сих пор. Как, впрочем, и многие другие сочиненные врагами завиральные теории.