Неважно, кто и как пишет законы, важно, кто и как их трактует.
Был ли я удивлён приказом императора? После той грязи, что полилась на меня из прессы, нет. У Сумана Второго просто не осталось выбора.
Толпа остаётся толпой. Сегодня она тебя превозносит, завтра потребует четвертовать. Обижаться тут не следует, так было есть и будет. Кумиров возносят на вершину, а затем с таким же удовольствием сбрасывают вниз и топчут.
Люди возможно даже разумны, но толпа — склонный к панике и подверженный стадному чувству зверь. Опасный, неразумный, но всё же управляемый… пока не впал в окончательное буйство.
Вот и император, отлично это понимая, поспешил с приказом о моём аресте и созыве особой, чрезвычайной комиссии фольхстага, для расследования событий в Южной марке.
Обижен ли я? Да! Обратное утверждение будет неприкрытой ложью. Но я знал, на что иду и чем рискую. Эпидемию следовало задавить в зародыше. А цена… это тот случай, когда она не имеет значения.
Кто может, пусть сделает больше и по-другому, я не против. Но желающих что-то нет.
Так что сплю я спокойно. Кошмары не мучают… почти.
Что меня выводит из себя, так скупые новости из Южной марки и эта проклятая неопределенность! Скорей бы фольхи хоть что-то решили! А то дни складываются в декады, а я продолжаю сибаритствовать в заточении. Хорошо хоть возможность получать и отправлять телеграммы оставили. Не оборвали окончательно все мои связи с внешним миром.
Вот и приходится дистанционно управлять Вольной маркой. Впрочем, судя по присылаемым отчётам, получается неплохо. Хоть и создаётся неприятное ощущение, что я не очень-то в этой самой Вольной марке нужен.
Ну и свежую прессу мне регулярно поставляют. И не только казённую. Узнал о маркграфе Гарне Вельке много интересного. Такой злодей! Как его только земля носит? Горанский мясник! Хоть делай это звание частью титула.
Особо ретивые писаки даже про змеек раскопали. Не правду, нет — кому она интересна? Просто узнали про любопытный факт, что изначально в моём отряде было три девушки. Журналисты увидели в этом стремление подражать первому железному маркграфу. А то, что две из них потом куда-то исчезли, списали на мои скрытые пороки, извращения и общую кровожадность — замучил бедняжек где-то в тайных подвалах.
Хотя стоит отметить, в последнее время статьи пошли какие-то блеклые. Пропал былой задор и красочные эпитеты, теории всевозможных приписываемых мне заговоров. Словно кто-то постарался если не контролировать, то слегка сбить напор дурно пахнущего потока.
Та пресса, что считается официальной и полностью контролируется императорской семьей, и вовсе перестала обо мне писать.
Подозреваю, что за закрытыми дверьми большие дяди всё между собой уже порешали. Осталось дождаться, когда они соблаговолят поставить меня в известность и поучаствовать в спектакле для публики.
— Его Императорское Величество Суман Второй Олн с визитом к Его Сиятельству маркграфу Гарну Вельку! — громко провозгласил кто-то из самых дальних комнат.
Кажется, именно там располагается вход в моё мрачное узилище. Один из входов, если быть точным.
Как же не хочется вставать. Но надо, да и интересно, с чего бы это императору ко мне приходить. Неужели лично решил озвучить принятое фольхстагом решение?
— Ваше Императорское Величество, безмерно счастлив, что вы лично решили навестить скромного узника, — поприветствовал я императора, отыскав его в гостиной.
Вот кто, в отличие от маркграфа Александра Ранка, кажется неизменным. Всё такой же добрый дедушка, с недобрым, хищным взглядом.
— Вижу, ты всё так же дерзок и несносен, Гарн Вельк.
Интересно, когда такое было? Что-то не помню. Или Суман Второй просто чувствует, что при его священной особе я не испытываю должной степени верноподданнического восторга?
— Не знаю, хорошо это или плохо… — продолжил император. — Садись, — приказал он, приглашающее махнул на одно из кресел, — в ногах правды нет. Разговор будет долгим.
— Что с эпидемией в Южной марке? — поинтересовался я, присев в кресло.
Информации в газетах на этот счёт крайне мало. А Тьерн Готмал и Александр Ранк передо мной не отчитываются. Да и вообще за месяц так и не пытались связаться, словно и вовсе забыли, вычеркнув из расклада битую карту.
— И это всё, что тебя интересует? — удивился император. — Тебе своей судьбой стоит озаботиться. О больных ты уже позаботился… Пока что новых случаев нет, — добавил он, выдержав незначительную паузу. — Среди вывезенных жителей и части заболевших латников болезнь свирепствует во всю, но они собраны в трёх различных местах и их легко контролировать.
Я перевёл дух. Расслаблено откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Неужели получилось?
То, что спасённые от огня жители и часть латников заболела, ожидаемо. Я и не надеялся, что они полностью здоровы. Предупреждал об этом. Это если не вспоминать детей, которых брали скопом, невзирая на болезнь. Просто больных отвезли в одно место, а условно здоровых в найденную мной лощину.
Но откуда взялось третье место? Похоже, Тьерну Готмало хватило ума творчески развить и переработать мою идею с изоляцией части больных. Это хорошо, хоть и более рискованно. И мои советы, насчёт организации охраны, лучше чем в самой строгой тюрьме, он послушал.
Контролировать три небольшие карантинные зоны гораздо проще, чем огромную территорию с несколькими поселками и городом. Да и «спасённых» было не так много. А осталось ещё меньше.
Не хочу знать точную цифру.
Но новых больных вне карантинных зон пока что нет, а значит — всё было не зря! Мы уже выиграли у болезни целый месяц, пусть и заплатили за эту отсрочку кровью невинных.
Осознав проблему, а может и испугавшись жестокости моего решения, империя бросила на поиск лекарства все силы. И, как сообщает Бахал, уже есть первые результаты.
Допускаю, что он несколько приукрашивает, хочет меня подбодрить, но надеюсь, что не очень в этом усердствует.
Странно только, что новых вспышек изумрудной чумы не возникло. Неужели островитяне сделали ставку на один, но решительный удар? Или и сами не были готовы к массовому применению своего нового оружия? Не запасли нужного количества… не знаю, как это правильно называется… допустим, возбудителя. Всё же в этот раз планировалось только ограниченные испытания, а основной удар должен был произойти через несколько лет.
— Что молчишь? Маркграф Гарн Вельк? — поинтересовался император. — Не хочешь узнать, какое решение фольхстаг принял на счёт твоей судьбы? Или всё же сумел получить весточку, потому и разыгрываешь мне тут полное равнодушие? — с подозрением добавил он.
— Со смирением приму любую