— Что-то мне подсказывает, что это не простое похищение, — заключил Лунослав. — Но зачем было приходить к нам и давать адрес Глеба? Не понимаю.
— Слушай, брат шаман, — вдруг улыбнулся Булат. — А я, кажется, слышал про один лесной отшиб, где две недели назад гроза кучу деревьев повалила! Ну-ка, погнали!
Увлеченные и озабоченные поиском ребенка, они не заметили, что за ними следят…
Место, где две недели назад напроказничала гроза, обнаружилось за улицей Красная Заря — в километре от скопления дач. И действительно, деревья в начале лесополосы, словно огромные спички, были повалены и поломаны. Там же нашелся и заброшенный двухэтажный дом с гаражом, чью крышу пробила одна из сосен. В пустых окнах дома зловеще свистел ветер.
— Как они тут жили? — невольно вырвалось у Лунослава. — Что-то это всё не стыкуется.
— А зачем понимать злодея? — прищурился Булат. — Соврал, и всё тут. Главное, мальчик где-то там.
Однако на последних метрах дорогу им заступил плутоватый мужичок с татуировкой синего глаза на подбородке. Это был пятидесятилетний Ермолай Болиничев, бывший начальник одного из цехов стекольного завода, увлекавшийся в свое время водочкой и задуванием под юбки подчиненным.
— Привет, уважаемые! А вы куда? — полюбопытствовал Ермолай, поглаживая в кармане бежевой ветровки пистолет.
— Жопой резать провода! — огрызнулся Булат, заподозрив неладное. — Тебе не по хрену? Ты вообще кто?
— Я? Я сторож этой частной собственности. — Ермолай подленько улыбнулся. — А потому настоятельно не советую вам посещать ее. К тому же там всё в аварийном состоянии! Так что не рекомендую-с!
Лунослав достал телефон:
— Тогда, полагаю, владельцам «частной собственности» будет что рассказать полиции по поводу пропажи ребенка.
Ермолай притих, огляделся и, заметив вдалеке дачников, вынул руку из кармана с пистолетом. Он не должен был никого подпускать к дому, но и стрелять на людях ему тоже было запрещено.
— Слышал, что тебе сказали, фанат подбородочной живописи? С дороги! — Булат бесцеремонно оттолкнул мужичка. — Пошли, шаман-брат!
Тут Ермолай выхватил телефон из рук оторопевшего Лунослава и бросился с ним наутек, ожидая, что за ним погонятся.
— Верни телефон, псих! — крикнул Лунослав.
Булат подобрал с земли камень, взвесил его в руке и метнул в спотыкавшегося на ухабах Ермолая. «Снаряд» угодил тому прямо в лопатку, заставив ойкнуть. Дачники, со своей стороны, попытались перехватить беглеца, но тот проворно скрылся в чаще.
— Черт возьми! Он спер мой сотовый! — возмутился Лунослав.
— А мы в отместку сопрем жертву похищения, — глубокомысленно сказал Булат и направился к дому. — Не раскисай, Луня! Не творожок в магазине!
Они осторожно вошли в заброшенное строение. Внутри дом был еще хуже, чем снаружи. Всюду валялись кирпичи и битое стекло.
— Я бы сюда даже по чудовищной нужде не зашел, — цинично заметил Булат. — Хотя нет, по чудовищной зашел бы. Ха.
— Погоди! Ты это слышал? — остановил его Лунослав. — Слушай-слушай! Кто-то… кто-то поет!
— А… Ядрен батон, точно, бубнит кто-то!
Через миг они оказались перед белой дверью, на которой было нарисовано черное солнце в окружении тошнотворных символов. Гипнотическое песнопение звучало из-за нее.
— Хористы за дверкой, — шепнул Булат. — Что Черномикон?
— Та-ак. Хм. Молчит зараза, — ответил Лунослав.
Булат скривился и приготовился высадить дверь. Однако Лунослав дернул за ручку — и дверь отворилась. Песнопение стало громче. Булат заглянул в дверной проем и увидел кривую лестницу, ведущую в темноту зловещего подвала.
— Надеюсь, у тебя не хрустят коленки, — бросил он Лунославу и покрался вниз по ступеням.
— Не хрустят — не чипсы! — тихо огрызнулся тот.
Преодолев лестницу, они вышли на подвальный этаж, где шла богомерзкая черная месса. Коптили чумазые, жирные свечи. На исписанном богохульствами полу располагался жертвенник, возле которого стервятниками кружили пять пугающих фигур в балахонах. В центре жертвенника лежал истощенный Глеб. Рядом с ним стояли капельницы. Мальчик был в состоянии искусственной комы.
— Йа! Шуб-Ниггурат! Черный Козел Лесов! Приди! Приди! Приди! — заунывно пели фигуры, повторяя это снова и снова.
— Я им сейчас так спою! — прошипел Булат. — Только палку потолще найду.
— Палок нужно по количеству негодяев, — загадочно сказал Лунослав.
— Что? Почему?
— Чтобы каждому хватило в задницу вставить.
— Углубленно мыслишь, брат.
— Р-рук-ки вверх! — вдруг раздалось позади сотрудников бюро.
В подвал спустился довольный Ермолай. В руках у него трепетал пистолет.
— А вот это еще плюс пять лет строгого режима! — предупредил его Лунослав.
— И строги там будут не только к тебе, но и к твоей заднице, мужик! — добавил Булат, поднимая руки.
— Вперед-вперед, любопытные вы наши! — И Ермолай вытолкал их к остальным культистам.
Одна из фигур сняла капюшон и оказалась Пелагеем Пепельковым — бывшим директором стекольного завода; слегка косоглазым мужчиной, напоминавшим лицом и поведением эрегированный член. На подбородке у него также был вытатуирован глаз.
— Эй, а я тебя знаю! Это же тебя по статье из завода выперли — сразу перед тем, как «ЗОЛА» его купила! — обличающе заявил Лунослав. — Ты — Пелагей Пепельков!
— Вы почто мальчика мучаете, зверье контуженное?! — процедил Булат.
Пелагей подал знак остальным, и они откинули капюшоны. Другими культистами оказались бывшие начальники стекольного завода, также уволенные оттуда в момент прихода в Ивот корпорации «ЗОЛА». У каждого из них была татуировка глаза под нижней губой.
— Мы — культ Черного Солнца! — одержимо прохрипел Пелагей. — И с помощью этого ритуала мы превратим «ЗОЛУ» в… в… в золу! Этих проныр к стене — и в расход! Кровь их — в бокалы и в термосы, а заодно и мальчика ею омоем!
Ермолай пинками отогнал Лунослава и Булата в сторонку и затянул детскую считалочку, выбирая, кого первого застрелить. Остальные между тем вернулись к богомерзкому ритуалу. Вновь зазвучал зловещий призыв.
— Ядрен батон, ну вы и балбесы! Культ-то у вас — какого-то там солнца, а татушки себе сделали — глаз! — рассмеялся Булат. — Как вы с ними по улице ходите, а? Люди вас, поди, за дурачков держат, да?
— А накладная борода на что? — ехидно оскалился Ермолай и решил, что первым пристрелит болтуна, метнувшего камень.
— А, ну да.
Лунослав с дрожью сказал:
— Как-то мы недолго поработали в бюро, Булат.
— Выше нос, дрищ-колдун! И на старуху бывает свекруха!
В этот момент в подвал спустился Афанасий с колуном. Убедившись, что его никто не видит, он подкрался к Ермолаю и рубанул его колуном по голове. Брызнула кровь. Череп Ермолая мясисто раскрылся. Культисты испуганно обернулись. Черномикон задергался.
— Убить их! — визгливо проорал Пелагей.
Культисты вынули кривые ножики и бросились в атаку.
Афанасий с ревом крутанул колун вокруг себя:
— Не дам Глебку в обиду, лиходеи!
Завязалась драка. Кровожадно зачавкал дровосечный топор. Булат тут же сбил с